Ульяна Каршева - Город голодных теней. Равновесие

"Если бы всё так просто", - вздохнул "бессмертный".

Бродяга отмолчался. Ему почему-то показалось, что Алексеич чего-то не договаривает.

22

Как не договаривал и он сам.

Нет ничего страшней чужой смерти, чью боль поневоле забираешь у умирающего.

Казалось бы...

Ан нет. Есть кое-что пострашней. Ожидание этой боли.

... Как только стемнело, круги ада закончились. Боги не любят работать без света.

Пришлось возвращаться в снятую квартиру. Ложиться спать...

На соседней кровати, у стены напротив, лежал Алексеич.

Бродяга знал, что он тоже не спит.

Усмехнулся. Его караулит. Хотя... Почему он молчит? Устал. Не физически. Морально. Денёк был сумасшедший. Кроме первой женщины, пришлось вытаскивать ещё восьмерых. Никогда не думал, что столько смертей может быть на одной линии - линии спирали. Привык, что боги обычно ведут одну смерть раз в два-три дня. А тут... И дорожные происшествия, и бытовые смерти. Кровавый калейдоскоп... Из всего, что сейчас ярче всего вспоминалось, - скорая из кардиологии, зажатая в пробке, а ней совсем молодая женщина с обширным инфарктом; старик, не сумевший дотянуться до столика, где лежало его лекарство от тахикардии; маршрутка врезалась в грузовик, который, перестраиваясь, не уступил ей дорогу... На завтра остались три смерти.

Как только он подумал об этом, мысль потянула за собой воспоминания. Два года, проведённые в странной сюрреалистической жизни, навалились, не давая отвлекаться от них, словно кто-то взял его за шкиряк и носом тыкал в те события... Он поспешно вызвал перед глазами лицо повзрослевшего без него сына. Пашка... В последнее время только его лицо и его радостно взглянувшие раз глаза вытаскивали из адовой пучины неотвязных воспоминаний...

... Теперь боли нет.

Но то, что вот-вот произойдёт...

"Поговорить бы", - прошептал "бессмертный".

Чего это он - шепотом? Прекрасно знает, что Алексеич его-то не услышит.

Кровать мягкая. На хороших пружинах. Бродяга бесшумно откинул одеяло и встал. Прислушался к дыханию лежащего напротив человека. Не изменилось, хотя бродяга знал о нём, что он чувствителен к движению в пространстве. Алексеич не любит задавать лишних вопросов и вмешиваться, если его не просят. Последнее при условии, что ситуация не экстремальная.

Едва дыша, бродяга, всё ещё изображая, что он боится разбудить спящего, который только изображает, что спит, нагнулся в сторону и взял с тумбочки сигареты и зажигалку. По коврику с затёртостями - два шага к балкону. Дверь приоткрыта. Перешагнул порог. Аккуратно и тихо закрыл за собой, благо что дверь по старинке закрывалась в мягкие утеплители. Обернувшись к застеклённой стене балкона, открыл раму. Всё. Теперь Алексеич решит, что он вышел покурить, и мешать на это время не будет. Курева не переносит, но терпит, когда курят другие.

Свежий воздух, смешиваясь с горьковатым дымком, обвевал лицо. Двор внизу казался бездонным и уютно безграничным. Луна уже ушла, и мелкие облака рвано темнели в глубоко синем небе.

- Ну? О чём ты хочешь поговорить? - прошептал бродяга.

"Ты знаешь, что будет со мной, когда они меня заполучат?"

- Знаю.

"И ты допустишь это?"

- Ты целый год возил меня мордой по всем помойкам, пока эти боги не поймали тебя во мне. Ты вышвырнул меня из моей упорядоченной жизни и сделал из меня... изгоя. Из-за тебя потом мне пришлось переживать все эти смерти. А теперь ты говоришь, что я чего-то не должен допустить из того, что они сделают с тобой?

"Но ты обещал мне..."

- Поддался слабости. Жалость - штука такая, что иной раз за глотку берёт... И вообще... Бойтесь первых порывов...

"И что теперь?" - жалко спросил "бессмертный".

Он промолчал. Пока не говорит вслух, "бессмертный" его не слышит... Он жадно затянулся, из-за чего сигарета оттлела почти до середины.

- Поживём - увидим. Что...

... Лена лежала в объятиях Игоря и морщила губы в улыбке, стараясь не улыбаться во весь рот, а то... услышит. Хорошо, что их комната через коридор!.. Она немного заворочалась, поворачиваясь лицом к нему, большому и тёплому.

- Пыхтишь, - шёпотом заметил он.

Потом она почувствовала, как он коснулся пальцем её рта.

- Смеёшься? Нет, улыбаешься. Поделишься?

- Глупое... Если бы не это дело, мы так всю жизнь и не решались бы поговорить. Бегали бы мимо друг друга, огрызались.

- Последнее не понял. Из-за чего... А, понял. Из-за тренажёрки.

- Ну да. Ты бы дразнил меня, а я бы гавкала в ответ. Ты ведь на мне женишься?

- Куда я денусь? - Он улыбался, и ей немедленно захотелось включить свет, чтобы увидеть его улыбку. - Иначе сбежишь от меня и без присмотра начнёшь заниматься в тренажёрном зале. И станешь страшной-престрашной, костлявой-прекостлявой.

- Ты так интересно это описал, мне захотелось хотя бы попытаться это сделать.

- Ах ты... - Он быстро приподнялся.

- Ой... Игорь, не надо! Ой, щекотно! Я сейчас визжать начну, - хихикая, предупредила она. - Услышат! Тебе же неудобно будет!

- Вот вернёмся домой... - неопределённо пригрозил он. И снова лёг рядом.

После недолгого молчания он сказал:

- Лена, извини... Но у нас обоих это профессиональное. Перед тем как закрыть дверь в эту комнату, ты оглянулась на вторую комнату. Агрессия. Я её у тебя отчётливо увидел. Если не хочешь говорить из-за чего, я пойму.

Девушка глубоко вздохнула, а выдох придержала.

- Он что-то скрывает. И меня это бесит. Я уже пыталась его вызвать на откровенность, на доверительность. Но он... Нет, я понимаю, что он прошёл через ад - и не только последнего года. Первый год не слаще был, когда в него этот вселился... Тебе это всё ещё любопытно?

- Я же сказал о профессионализме... - Он повозился, укрывая её, а на деле коварно подтаскивая ближе. - Мне, я считаю, с тобой здорово повезло. Ты ведёшь и будешь вести такие дела, суть которых я понимаю и которые мне интересны. Так что там ещё?

- Он что-то задумал, причём что-то жуткое. Я чувствую его тревогу - чуть не на грани психа. Он задумал что-то очень отчаянное и необычное. Он скрывает свои чувства, но его сейчас даже эмпат-новичок легко просмотрит, да и не только новичок - с его-то бешеным пульсом, с этими руками, которые он не знает куда деть. Заметил, как он то и дело ладонями дотрагивается до лица? Я сначала думала - энергополе разорвано, и его любой человек сейчас вампирит, что он и испытывает - утечку энергии. Нет. Прошла рядом с ним. Проверила. Поле у него крепкое. Но он постоянно закрывается: то рта касается, то висок трёт или лоб - особенно, когда Алексеич на него смотрит. Он не хочет врать, но умалчивает. Алексеич уже раскусил его, но молчит.