Густав Эмар - Авантюристы
— Теперь, — продолжал адмирал, усаживаясь на место, и его примеру последовали все собеседники, — поговорим о наших делах, и поговорим таким образом, чтобы наши движения, — а наших слов никто не может слышать, — не позволяли догадаться о том, что нас занимает.
Совет начался. Монбар с присущими ему точностью и ясностью выражения в нескольких словах обрисовал то критическое положение, в котором может оказаться колония, если не принять экстренных мер для того, чтобы не только дать ей возможность защититься, но и обойтись без помощи отсутствующих членов экспедиции.
— Я понимаю, — сказал Монбар в заключение, — что пока у нас не было других дел, кроме охоты за дикими быками, эти предосторожности были бесполезны; но теперь положение изменилось. Мы хотим устроить для себя неприступное убежище, мы хотим нападать на испанцев на их земле; следовательно, мы должны ждать серьезного отпора со стороны врага, который, судя по тому, как мы будим действовать против него, скоро поймет, что мы хотим остаться единственными обладателями этой земли, которую он привык считать как бы принадлежащей ему по закону. Следовательно, мы должны быть готовы не только к сопротивлению, но и к тому, чтобы подвергнуть их такому наказанию за их дерзость, что они навсегда потеряют желание пытаться вновь завладеть землей, завоеванной нами. Для этого нам надо выстроить настоящий город вместо временного лагеря, которого до сих пор нам было вполне достаточно. Кроме того, необходимо, чтобы, кроме членов нашего общества, никто из посторонних не мог забраться к нам, шпионить за нами и передавать врагу наши тайны, каковы бы они ни были.
Флибустьеры горячо рукоплескали этим словам, справедливость которых они сознавали. Они поняли наконец необходимость навести порядок и вступить в великую человеческую семью, приняв некоторые законы, от которых прежде хотели освободиться навсегда, но которые составляют единственное условие выживания любого общества. Под руководством Монбара и двенадцати членов общества принялись рассуждать и немедленно решили, какие следует принять меры. Но когда все было решено, совет вдруг встал перед затруднением, о котором никто не подумал: кому поручить исполнять эти меры, — никто из буканьеров не имел признанной власти над другими. Затруднение было велико, почти непреодолимо, однако Монбару опять удалось все устроить ко всеобщему удовлетворению.
— Ничего не может быть легче, — сказал он, — как устранить это затруднение. Это случай исключительный, и мы будем действовать сообразно обстоятельствам: выберем предводителя как бы для опасной экспедиции, выберем человека умного и решительного, это нам ничего не стоит, ведь нам есть из кого выбирать. Предводитель этот будет избран нами на один год, а следующий за ним — только на полгода, чтобы исправлять злоупотребления власти, которое впоследствии они могут иметь намерение совершить. Предводитель этот будет называться губернатором и станет управлять всеми гражданскими делами с помощью советников, выбранных им самостоятельно; он будет руководствоваться законами нашего общества и охранять, как капитан на своем судне, безопасность колонии. В случае же измены он должен быть предан смертной казни… Согласны вы на это предложение, братья?
Депутаты единогласно согласились.
— Тогда немедленно приступим к выборам.
— Извините, братья, — сказал Красивая Голова, — но если вы позволите, я прошу у совета позволения сказать несколько слов.
— Говорите, брат, мы вас слушаем, — отвечал Монбар.
— Я предлагаю в губернаторы себя, — не из честолюбия, оно было бы нелепо, но потому что в эту минуту я считаю себя единственным человеком, годным для этой цели. Все вы меня знаете, и, следовательно, хвалить я себя не стану. Некоторые причины обязывают меня взять назад мое слово и не следовать за экспедицией, которой, однако, по моему убеждению, я окажу большие услуги, если вы изберете меня в губернаторы.
— Вы слышали, братья, — сказал Монбар. — Посоветуйтесь между собой, но прежде наполните ваши стаканы. Вам дается десять минут на размышления; через десять минут все стаканы, которые окажутся не опорожнены, будут считаться отрицательными голосами.
— А, изменник! — сказал Мигель Баск, со вздохом наклоняясь к уху Красивой Головы, возле которого сидел. — Я знаю, зачем вы хотите остаться в Марго.
— Вы знаете? Да будет вам! — отвечал тот с некоторым замешательством.
— Это не трудно угадать; вы попались, товарищ.
— Да, вы правы, это так… Чертовка, которую я купил на Сент-Кристофере, вскружила мне голову; она заставляет меня ходить по струнке.
— А-а, любовь! — иронически сказал Мигель Баск.
— Черт бы побрал эту любовь, а вместе с ней и эту женщину… Она такая слабенькая, что я могу убить ее ударом кулака.
— Она очень хорошенькая; у вас прекрасный вкус. Ее, кажется, зовут Луизой?
— Да, Луиза… Я совершил очень невыгодную покупку.
— Ба-а! — сказал Мигель с серьезным видом. — Есть способ все устроить.
— Вы думаете?
— Я знаю наверняка.
— Расскажите же мне, что это за способ!.. Признаюсь, эта женщина перевернула вверх дном все мои мысли; эта чертовка со своим птичьим голоском и лукавой улыбкой вертит мною как флюгером. Ей-Богу, я несчастнейший из людей! Посмотрим, каков ваш способ, брат.
— Продайте ее мне.
Красивая Голова вдруг побледнел при этом неожиданном предложении, которое действительно все устраивало; но он не подозревал, что Мигель сделал ему это предложение шутя и только для того, чтобы испытать его. Брови его нахмурились, он ударил кулаком по столу и ответил дрожащим от волнения и гнева голосом:
— Ей-Богу, друг, какой великолепный способ придумали вы, но черт меня побери, если я его приму! Нет, нет, как бы ни огорчала меня эта чертовка, я ведь говорил вам, что она меня околдовала, я ее люблю! Понимаете ли вы это?
— Понимаю ли? Еще бы! Успокойтесь, я не имею никакого намерения отнимать у вас вашу Луизу. Что мне делать с женщиной? Кроме того, то, что я видел у других, нисколько не вдохновляет меня самому заниматься любовью.
— Ну и прекрасно! — отвечал Красивая Голова, успокоенный этим откровенным объяснением. — Вот что значит говорить как следует! Притом, вы правы, брат, хотя я ни за что на свете не соглашусь расстаться с Луизой, но если бы мне пришлось снова покупать ее, черт меня побери, если бы я ее купил!
— Э-э! — сказал Мигель, пожав плечами. — Так все говорят, а когда наступает время, непременно делают ту же глупость.
Красивая Голова подумал с минуту, потом дружески ударил по плечу Мигеля и сказал, смеясь:
— Это правда, брат; кажется, я действительно поступил бы так, как вы говорите.
