Наследие из сейфа № 666 - Таня Белозерцева
Рождение драконёнка пришлось на начало июня. В самый разгар экзаменов у школьников. И конечно же, Хагрид шифровался как мог… таская книги из библиотеки, он наивно прятал их за спину при виде посторонних, рассеянно оставлял на столе стопки просмотренных и прочитанных книг. Надо быть слепым, чтобы не видеть столь очевидных признаков, и вскоре в школе все, кроме преподавателей, знали о драконе Хагрида ещё с самого мая!
Около месяца длился инкубационный период контрабандного бесхозного яйца. И вот наконец настало время… Едва вылупившись, мятый злобный зонтик звонко чихнул и подпалил бороду Хагриду вылетевшими из ноздрей зелеными искорками, после чего, прочихавшись, с наслаждением цапнул верзилу за пальцы. Но увы, силенок у него не хватило, чтобы отгрызть хотя бы один, а жаль, они так были похожи на толстые сардельки…
Ковшик цыплячьей крови с бренди только раззадорили его аппетит и ещё больше разозлили. Теперь дракончик действительно стал драконом. Оранжевые выпученные глаза юного монстрика неотрывно следили за Хагридом, с анатомической точностью определяя наиболее вкусные части его крупного тела. Например, филейная часть с толстыми окороками. Глядя на широкий хагридов зад, Норберт лишь пускал обильную слюну, бессильно бесясь от того, что не может его съесть прямо сейчас. Эх, сколько тут мяса бегает…
Хагрид же, замечая неусыпное внимание к себе, только радовался: какой ласковый малыш, как он любит свою мамочку, вон, буквально пожирает глазами! Ути-пути, крохотулечка моя!.. И толстые пальцы-сардельки нежно щекочут дракоше горлышко, ловко уворачиваясь от остреньких клычков.
Две недели спустя Норберт достиг размеров дога, стал даже крупнее Клыка, пса Хагрида. За эти дни дракончик досконально изучил странное гнездо, в котором ему пришлось родиться. Маму-дракониху Норберт не искал — не знал, что это такое. Так уж сложилось: не видя мать с рождения, дракончик не прошел импринтинга-запечатления с особью своего вида и был вынужден учиться быть драконом самостоятельно. Благо что это древнее знание было у него в крови.
Вот только окружение… оно сбивало малыша с толку. Слепой инстинкт подзуживал его к сражениям с противниками, да вот закавыка — их-то рядом и не было. Маленький Норберт, злобно рыча, лазал по хижине в поисках мифических неприятелей, о которых твердил-талдычил ему инстинкт. Ведь в общем гнезде обыкновенно зреет большая кладка яиц, и драконята с самого рождения охвачены духом соперничества, сражаясь за каждый кусок мяса. А здесь Норберту вообще не с кем было драться, да и незачем, впрочем, потому что бородатая «мамочка» постоянно снабжала его свежей пищей, иногда балуя вкусняшками, которых дикие драконы и не видывали никогда — копчености всякие, соленья-вяленья разные и сладкое подогретое бренди.
Да и поведение «мамочки» было очень отличное от исконного драконьего… хотя, не видя явного примера поведения взрослой особи перед глазами, Норберт мог бы немного уменьшить свою природную злобу. Ведь Хагрид на каждый драконий укус отвечал радостным воркованием и ласковым поглаживанием, в отличие от настоящей матери, рычащей и кусающей в ответ.
Помимо всего прочего, у Норберта было имя, то, чего нет ни у одного дикого дракона. А слыша каждый божий день и по нескольку раз повторяемое слово, Норберт научился сопоставлять его с собой.
Но увы… врожденная злобность дракона не позволяет этому зверю хоть на йоту стать мягче. Ничего не поделаешь, такова природа дракона, он язвителен не с рождения, а с зарождения, с самого развития в яйце. Может быть, поэтому каждый дракон мудр, циничен и реалистичен одновременно? Ему приходится быть таковым с детства. Вот и Норберт тоже, родившись не в том месте и не в том окружении, с детства проявил свои драконовские наклонности и пристрастия: охотился на окорока Хагрида, кусал и жевал собаку, если удавалось поймать… Один раз цапнул за руку Рона, заставив поседеть бедную мадам Помфри, к которой Рон пришел с распухшей и позеленевшей конечностью.
Вполне профессионально определив, что первокурсника укусил ядовитый дракон, бдительная старушка забила во все колокола, подняв на уши весь преподавательский состав. МакГонагалл, не разобравшись, сгоряча навела все стрелки на Поттера, мол, это евонная какая-то темная тварь вылезла из книги и напала на ребёнка!!! Чего стоило Гарри отскрестись от грязи, кто бы знал… Его заверения, что зубы книжного Дракона как раз с Рона размером и он не мог оставить на руке у мальчишки такие мелкие укусы, только подстегнули общество в обратном.
— А-а-а, мистер Поттер, так у вас всё-таки есть дракон! И вы это только что подтвердили! Да как вы посмели выпустить такое чудище из книги?! Изъять, запереть, минус сто баллов!!!
В общем, орут, ногами топают, четвертуют парня, шум-гам стоял уже невообразимый. Ну и не выдержала Гермиона, не смогла спокойно вынести того, как её друга почем зря подозревают в том, к чему он никакого отношения не имел. Взлетела сперва на лавку, с неё на стол, расставила ноги по ширине плеч, уперла руки в боки и завопила почище иерихонской трубы:
— Прекратите все-е-еее!!! Мистер Хагрид, а вам не стыдно? Вы же взрослый дядя, как вы можете сидеть и смотреть, как не виноватого человека ругают за дракона, который на самом деле ваш!!!
— Мисс Грейнджер! — загрохотала ладонями по столу по своей недавно устоявшейся привычке МакГонагалл. — Не порите горячку! Как вы смеете обвинять взрослого уважаемого человека в таком вопиющем нарушении?! Какой дракон? Не может быть у Хагрида дракона! Двадцать баллов с Грифф…
— …уншуя! — перебил её Вижн названием несуществующего факультета. — Вот ей-богу, Минерва, сама себя по миру пустишь, снимая баллы со своих студентов. А дракон у Хагрида есть, и вообще, вы видите вот эти зловещие отблески, пляшущие по стенам и потолку?
С минуту-другую народ тупо пялился на зловещие отблески странного зеленоватого оттенка, пока до них начало доходить.
— Э-э-э… где-то что-то горит? — повел носом Квиррелл. После его слов догадались перевести глаза со стен на окно и дальше, за его пределы, на улицу. И уткнулись в весело
