Хайнц Конзалик - Смерть и любовь в Гонконге
– Если бы Джеймс согласился, мы бы забот не знали, Мэй! Судно-госпиталь – только этой жемчужины в его короне и недостает. Нет, я считаю, это дело стоящее.
– Спроси Янг. – Доктор Мэй опустил голову в ладони. – У нее чутье дикого животного. Если она согласится, попытайся, Фриц…
В тот вечер к этой теме больше не возвращались. Доктора Мэя опять отвезли на сушу, где он в заведении мадам Ио занял привычное место наблюдателя и исповедника девиц легкого поведения, которые делились с ним своими большими и малыми заботами и получали от добродушного старика полезные советы. Старый Китай не умер. Даже в веселом доме принято, как велит традиция, прислушиваться к словам умудренного жизнью человека.
А доктор Меркер с Янг на маленькой моторке отправились на ее роскошную джонку. После того как на судне доктора сломали все стены и перегородки, они перебрались жить к Янг. Для нее это стало как бы сколком будущего: днем на госпитальном судне, а вечером на своей джонке – так, по ее представлениям, они будут жить долгие годы.
Ее брат и мажордом Линь всякий раз встречал их при полном параде, торжественно. К их приезду в салоне уже был накрыт стол, и повара приносили лучшие блюда из своей чудо-кухни; ароматические палочки отбивали любой неприятный запах, доносившийся снаружи, особенно кисловатый запах маслянистой воды и горький от дохлой рыбы. Линь, обладавший манерами артиста придворного театра, объяснял Меркеру, что подавалось на стол при каждой перемене блюд: это кантонская кухня, а это пекинская или сычуанская. Или, например, обед из шести блюд, приготовленных в традициях «Ян Ха» – это мечта каждого китайца. Пельмени с мясом крабов, телятина в устричном соусе, цыпленок в китайском вине, овощи с мясом раков и трепангов, жареный угорь с ростками бамбука, вареные раки, утиный суп с лимонными дольками, жареная, подсоленная куриная печенка, пирожки с курятиной. Линь называл блюда, словно сообщал о прибытии на бал знатных господ. И это были воистину княжеские яства, а какой вкус! Запивали их китайским вином, золотисто-желтым и пряным, очень легким.
Когда за столом сидел доктор Мэй, дело почти всегда принимало забавный оборот. Он поглощал немыслимые количества пищи, а потом начинал требовать двойную порцию китайской водки – якобы для лучшего ее усвоения. Янг отказывала ему, сколько хватало терпения, потому что после каждого очередного стаканчика Мэй громко отрыгивал, чему немало радовался.
– Подействовало! – восклицал он. – Слышите, как она все укладывает? Это вроде выстрела из пушки! Кто этого не понимает, пустой человек! Ведь из тебя вылетает все ненужное. Надо приучиться демонстрировать свое здоровье! Это крайне важный психологический момент.
Однако в тот вечер доктор Мэй с ними не обедал. Он не проголодался. Его тревожило отсутствие денег. А в таких случаях человеку, подобному Мэю, не до еды. Вот выпить – другое дело. Он переоделся, выпил для разминки два стаканчика джина и попросил молодого китайца сесть на весла.
Лян Чанмао, маленькая слепая цветочница, уже завершила первый обход своих точек. Она немного нервничала, поджидая его, и, когда Мэй ее окликнул, так и бросилась ему на шею.
– По-моему, я нашла! – прошептала она. – По-моему, да… Того самого, который в тот раз отдавал приказы. Человека, которого называют господин Чао. Он тогда еще купил у меня целую корзину роз и погладил ляжки. Голос его…
– Где?! – выдавил из себя доктор Мэй. От волнения он дрожал всем телом. – Где он, Лян? У Ио?
– Нет. В баре «Семь радостей». Там он совещается с другими мужчинами. Я слышала его голос. Он говорил: «Меня окружают пустые головы, которые не стоят того, чтобы сидеть на дышащем теле! Чего вы до сих пор добились? Ничего! А ведь мы знаем наш город как собственную ладонь!» Потом он, наверное, увидел меня, потому что сказал: «Так, перерыв! Выведите малышку! И купите у нее все цветы, все до единого!» Меня кто-то вывел на улицу, взял обе корзины и заплатил почти вдвое больше. «Походи по другим местам, – сказал мне мистер Чанг, хозяин бара. – Сегодня у меня будет закрыто!» Я побежала поскорее в гавань и ждала вас здесь.
– От этой новости я помолодел на пятьдесят лет, – пробормотал доктор Мэй. Дрожь все не унималась. – Храни тебя небо, Лян. Каким ты себе его представляешь?
– Толстый и такой…
– Да, верно. Ты мне уже однажды говорила. И его зовут Чао?
– Все к нему так обращаются.
– Будь у меня сейчас свечка, я возблагодарил бы Будду! – глубоко вздохнул доктор Мэй. – Но у меня при себе только маленькая фляжка бренди. Вот ею-то я и воздам хвалу.
Достав из кармана фляжку, Мэй приник к горлышку, живо опустошил ее и швырнул о стенку дома. Она лопнула, издав неожиданно громкий хлопок. Лян испуганно подняла голову.
– Что это было, господин Мэй?
– Выстрел стартера! И я побежал! «Семь радостей»! Лян, помолись за меня…
Он торопливо прошел по набережной в ту сторону, где начинались кварталы пивных и баров, и свернул в третий переулок, на Чень Шу-стрит. По обеим сторонам улицы подрагивали огни реклам. И одна из них приглашала зайти в «Семь радостей».
Доктор Мэй остановился перед входом и сложил ладони. В узком переулке было шумно, полным-полно людей и пахло бесчисленными запахами.
Такие вечера китайцы очень любят – жизнь и должна бурлить.
Тинь Дзедун не знал, на каком он свете. С исчезновением Янг он распростился с надеждой встретиться в самое ближайшее время с доктором Меркером. И, значит, полиция потерпела сокрушительное поражение. Причем именно в тот самый момент, когда появилась возможность выйти на противника напрямую. Ведь он поверил, что полиция напала на горячий след!
Трюк с клиномобилем, когда доктор Меркер произвел вскрытие умершей и получил все необходимые препараты, эта нарочитая показуха, о которой шеф полиции вспоминал с содроганием, переполошила противную сторону. Тинь не сомневался, что вот-вот грянет открытый бой, И тут доктор Меркер вышел из игры и повел себя нечестно: скрылся с женщиной. Для Тиня такой поворот событий был неприятен вдвойне – он проникся к Меркеру дружескими чувствами, а получить удар от друга – вещь особенно обидная.
Но Тинь Дзедуна не зря звали «Восточнее болота». Прийти к цели по болотам – задача, всю сложность которой сможет оценить лишь тот, кто знаком с законами дальневосточной криминалистики. И комиссар не сдался, когда доктор Меркер как сквозь землю провалился, а, напротив, постарался обратить его исчезновение в козырную карту полиции.
В противовес тому, что он сказал Маклиндли, Тинь распространил слух, будто в настоящий момент Меркеру требуется полное уединение и концентрация всех усилий на решении одной-единственной проблемы. Его, мол, перевезли в такое место, где никто ему помешать не сможет. Грядут сенсационные новости… Он, правда, уже не впервые намекал на нечто подобное, однако то, что о Меркере и впрямь не было ни слуху ни духу, как бы доказывало: вот-вот взорвется бомба замедленного действия. Чего Тинь знать не мог, это то, что господин Чао совершенно лишился покоя. Что Маклиндли сгорал от ненависти к своему бывшему другу доктору Меркеру, который отнял у него Янг, став ее новым возлюбленным. И что отныне все его мысли были связаны с желанием покончить с ними обоими – тоже. До какого накала дошло противостояние, доказывало и то, что посланец доктора Меркера, забравший его чемоданы, пристрелил своего преследователя как прекрасно вышколенный наемный убийца.
