Командировка в ад - Анатолий Федорович Дроздов
Ливрейный поставил чемоданы за спиной Несвицкого и тихо удалился, аккуратно затворив дверь за собой. Николай шагнул вперед, и тут его заметила Маша.
— Папа! Папочка!
Она бросила печенье, соскочила на пол и помчалась к Николаю. Подхватив дочь на руки, он расцеловал ее в румяные щечки, получив в ответ такие же поцелуи. Дочь обняла его за шею и затихла.
— Папоська! — заголосили рядом. Это Антонина Серафимовна поднесла Несвицкому сыночка. Николай переместил дочь на одну из рук, а свободной подхватил и Мишу. Чмокнул его в лобик. Тот клюнул Николая в щеку, выпачкав перемазанными в шоколад губами, после чего, обняв за шею, замер. Некоторые время они так и стояли молча. Только Антонина Серафимовна, всхлипывая, вытирала слезы с глаз.
— Что вы? — укорил ее Несвицкий. — Я ж вернулся.
— Дети так скучали, — вздохнула няня, она же мать реципиента тела Николая. — И мы с Мариной…
— Теперь уж точно не расстанемся, — сообщил Несвицкий. — Закончилась моя командировка.
— А ты пливез подалки? — поинтересовался Миша.
— Разумеется, — заулыбался Николай. — А ну-ка, мои милые…
Опустив дочь с сыном на пол, он открыл один из чемоданов и откинул крышку.
— Выбирайте! — предложил заинтересовавшимся детям. — Тут куклы всякие, машинки, игры — все что в магазинах Греции нашлось.
Радостно воскликнув, сын присел на корточки у чемодана и начал извлекать коробки и пакеты. Все они немедленно вскрывались, их содержимое встречалось радостными воплями. Мише деятельно помогала старшая сестра. В эту суматоху влез и Барсик. Некогда подобранный Машей уличный котенок превратился в рыжего котяру, наглого и хитрого. Покопавшись в содержимом чемодана, Барсик выудил оттуда тапочек из меха и, взяв в зубы, потащил его в сторонку.
— Эй, куда? — Несвицкий возмутился. — Быстро положил обратно!
Барсик, словно не услышав, порскнул под диван.
— Не отдаст, — сказала Антонина Серафимовна. — Все, что из меха, небольшое, он считает за свои игрушки.
— Грабитель! — сморщился Несвицкий. — Я Мише тапочки купил, они красивые, с помпонами. Ну, ладно, тигр засушенный, с тобой мы позже разберемся. Антонина Серафимовна, теперь для вас подарок.
Он вытащил из второго чемодана шубу из коричневого меха и набросил ее на плечи женщины.
— Носите! — сообщил, довольно улыбаясь. — Это мех шиншиллы. Продавец сказал, что очень теплый — как раз для наших зим.
— Николай, но это очень дорого, — растерялась Антонина Серафимовна.
— Не дороже денег, — махнул рукой Несвицкий. — Мне много заплатили, но не везти же их экю сюда? Поэтому и накупил подарки, — шагнув вперед, шепнул на ухо женщине: — Носите, мама.
— Спасибо, Коля, — Антонина Серафимовна чуть слышно всхлипнула. — Про Марину не забыл?
— Нет, конечно.
Отступив, Несвицкий наклонился и достал из чемодана длинное манто из норки серебристо-голубого цвета, с пушистой оторочкой капюшона, еще, вдобавок — по запаху и на рукавах. Развернул его перед восхищенной женщиной.
— Как вам?
— Красота какая! — воскликнула Антонина Серафимовна. — Тоже в Греции купил?
— Там, — подтвердил Несвицкий. — В Греции все есть.
— Но зачем им шубы? Там тепло зимой.
— Для туристов шьют, к ним со всей Европы едут. Они их обувают… — он засмеялся. — Вернее, одевают люд из северов. Жулики, конечно, но шубы шьют неплохо, а мне в посольстве подсказали, где купить хорошие.
— Что тут происходит? — внезапно прозвучало от дверей.
Николай и няня обернулись. У входа, уперев ладони в боки, замерла Марина.
— Здравствуй, милая! — заулыбался ей Несвицкий. — А мы тут раздаем слонов. Тебя я тоже не забыл.
Подойдя к жене, он накинул ей манто на плечи и, обняв, шепнул на ушко:
— Скучал по вам, любимая!
Он расцеловал супругу в щеки, в губы.
— Не очень ты спешил к семье, — вздохнув, ответила Марина. — Теперь подлизываешься с этой шубой. Норка, голубая? — спросила, поднеся к глазам рукав манто.
— Silver blue, — кивнул Несвицкий. — Королевское манто, для греческой принцессы шили, но я перекупил, поскольку нефиг. У меня своя принцесса дома.
— Врешь ведь? — хмыкнула Марина.
— Я⁈ — Несвицкий возмутился. — Да честней меня нет человека в мире!
Возразить Марина не успела. Набежали дети и стали хвастаться игрушками. Сын держал в руках машинки — и сразу две, а Маша — куклу в подвенечном платье. Пришлось Марине похвалить подарки, сказать им, что игрушки замечательные. Довольные ребята убежали, а супруга упрекнула Николая:
— Зачем им сразу все отдал? По одной бы лучше было. Теперь все разбросают.
— Пускай, — Несвицкий улыбнулся. — Зато какое счастье детям! Сама же видела.
— Ох, Коля! — Марина обняла супруга и прижалась щекой к его щеке. — Так по тебе скучали! А ты не ехал…
— Дела не отпускали, — сообщил Несвицкий. — Там тысячи больных, и без меня они б не выжили. Сама же врач, прекрасно понимаешь.
— Ты, значит, просто их лечил? — Марина отстранилась. — А кто мосты взрывал, сбивал там вертолеты?
— Не я.
— Не ври! Сама в газетах прочитала.
— Нашла кому поверить — журналюгам. Они соврут — недорого возьмут.
— Коля!
— Нет, честно, — он делано обиделся. — Сидел в больнице, чаровал раствор и плазму и никого не трогал.
Она насупилась.
— Марина, Николай, — к ним подошла Антонина Серафимовна. — Попейте чаю. Возьмите бутерброды, сладости.
— Вот это правильно, — одобрил Николай. — Есть хочешь, дорогая? А я проголодался.
— Ладно, — Марина сбросила манто на руки няни. — Ну, чай так чай.
Няня увела детей, оставив их одних. Едва присели, как из-под дивана вылез Барсик и, подбежав к столу, требовательно мявкнул.
— Сначала тапочек отдай, — сказал ему Несвицкий. — Грабитель…
Кот призадумался, затем метнулся под диван и возвратился с тапочком в зубах, положил его у ножек стула Николая.
— Вот это правильно. Держи.
Несвицкий сунул ему ломтик ветчины. Кот взял его зубами и гордо удалился под диван.
— Что это было? — фыркнула Марина.
— Да тапочек
