Малые Врата - Павел Гусев
– Ох, и жутко тогда нам с сотоварищем в лесу ночном оставаться было, да ещё к дереву прикованными. Медведь тогда долго ждать себя не заставил, как солнце за гору ушло, пришёл, почти сразу не дожидаясь ночи глубокой. Не торопясь подошёл он к нам будто за своим чем-то. И заревел, да так что ноги у нас подкосились и, чтоб биться с этим зверем мы даже и думать забыли. Подошёл он тогда к каждому из нас по очереди, обнюхал пофыркал. Тогда-то я его морду отчётливо рассмотрел. Здоровенная голова с глазами такими словно в них сама ночь от солнца укрывается и оскал зубов словно ухмылка, всё та же страшная, от которой аж сердце из груди, выскочить просится. Обнюхал значит нас этот зверь, потоптался, походил кругами. Да и ушёл. И с этих самых пор его никто не видел, будто и не было этого шатуна вовсе. Уж не знаю или пожалел он нас или понял, что убивать зверей без надобности мы уже, не станем теперь. Не знаю. Да только ночью этой зимней, когда я к лесине был прикован, цепью железной о многом мне подумать пришлось. И понял я-то, что и не было бы страшных смертей друзей моих и не пришлось бы мне переживать ужаса такого. Если б не убили бы мы медведицу. Ведь худого она нечего и не наделала по сути и терпела нас, хотя и была хозяйкой тех угодий лесных в которые мы просто поохотится наведывались. Да время вспять не повернуть. Товарищ мой последний после этого случая охоту вовсе забросил и с головой у него не ладно стало. По ночам из избы убегать стал себя, не помня так и замёрз от этого, на смерть. А я из того селения сюда перебрался, через год где-то. Не мог я в глаза смотреть родичам друзей своих, что в лесу погибли. Вина меня глодала, то ли за то, что я не уберёг товарищей от поступка скверного, от ли от того, что почитай один я остался из ватаги нашей. Теперь и селения моего родного нет уже, половцы сожгли. А я и по сей день частенько по ночам всё рёв медведя слышу, тот самый. Да сны вижу, как он за мной гонится с оскалом этим поганым словно ухмыляясь. Старик опять смолк ненадолго, а после громко так уверенно произнёс.
– Так, что сейчас думайте люди добрые, только крепко думайте. Стоит ли волков Мишкиных со щенками вместе, на шкуры пускать или нет. Потому как после сделанного на зад не чего не воротишь. И толку от думы уже не будет.
Закончил свой рассказ старый охотник и притих у костра почти не шевелясь. Люд, собравшийся на сход, снова примолк. Задумались мужики, зачесали затылки. Призадумались и женщины, теребя беспокойными пальцами уголки своих платков.
Не было племя Вятичей по природе своей на расправу над невиновным охоче. Впрочем, и как весь народ Славянский. И по тому видимо, в конце концов, решили уже всем миром. Не трогать волков тех, что по соседству живут. Так же на сходе том было решено, не ходить лишний раз в лес, где логово волчья семья себе устроила, тем более не подходить к логову тому близко, лесов в округе не мало, есть где и грибы, и ягоду брать. Ведь звери всё ровно уйти должны после того как волчат подрастят. Так уж у этих зверей заведено. Так же на сходе было принято, что, если хоть кто из волков зубы свои покажет человеку, за пределами леса своего, или на скотину позарится. То тогда зверям пощады уже не будет, не взрослым не маленьким. У Мишки после такого решения, словно камень с сердца упал. Ведь его больше остальных возмущало то, что его питомцев хотели изничтожить незаслуженно, когда вины за ними не было, а совсем на оборот. Ну, а если бы эти волки натворили беды, то тогда Мишка и сам бы пошёл в облаву на них, без всякого сожаления. Ну, пока всё оставалось по-старому, и парень этому был несказанно рад, не подозревая, что судьба готовит ему в будущем переживания по суровей этого, но испытания эти были ещё впереди, пока же не что не могло омрачить его приподнятое настроение. Так, что Мишка трудился, осваивал по немного ратную науку, рыбачил, охотился и получал от всего от этого массу удовольствий. Кстати говоря, охота у него с Егором ладилась лучше прежнего. После того как парни взяли свою первую добычу в охотничью западню, они стали в леса выезжать чаще. Теперь уже охотники сделали и опробовали ещё пару ловушек. И возвращались парни из леса с добычей почти каждый раз, брав её либо метко пущенной стрелой, либо умело настороженной западнёй. Но бывало, конечно, и так, что звери обходили ловушки и укрывались от стрел охотников, ну с этим уж нечего не поделаешь, от этого никто не застрахован.
Теперь охотясь в дальних лесах Миха с Егором придерживались такой тактики. Они выезжали с утра и до самого вечера прочёсывали леса пытаясь выследить дичь, в дневное время скрывающуюся в чаще. Если охотникам улыбалась удача и они подстреливали добычу, то они возвращались домой этим же вечером. Ну, а если дикие звери не подпускали охотников на расстояние для удачного выстрела, то вечером парни настораживали ловушки и оставались на ночлег в лесу, полагаясь на то, что ночью или ранним утром добыча попадёт в западни. Так, что с охотничьими трофеями молодые звероловы домой возвращались гораздо чаще, чем пустыми. Понемногу, вовремя регулярных походов по лесам Мишка и Егор незаметно для себя оттачивали охотничьи навыки, такие как бесшумная ходьба, маскировка, умение неслышно подойти к своей добыче и незаметно пустить стрелу точно в цель не выдав себя. Теперь молодым охотникам уже хотелось взять зверя по крупнее, такого как Изюбр или Лось. Но звери эти уж дюже осторожные да пугливые и подкрасься к ним довольно сложно, а ловушку на них мастерить побольше, да и покрепче нужно. Парням этим заниматься пока было некогда. Они думали о споре с дядькой Василем, да готовили ловушку на кабана. В каждую свою вылазку, в леса, парни обдумывали где лучше сделать такую западню, да как устроить так, чтоб зверь, попав туда не разворотил, эту ловушку да не вырвался. Друзья уже, кое-что приготовили для этой серьёзной западни и все приготовления хранили в
