Михаил Демиденко - За Великой стеной

Мы распрощались. Когда я добрался до Клер, в доме никто не спал. Боб ходил по гостиной и разглагольствовал перед очаровательной хозяйкой об эпохе Великих географических открытий.

Его голос доносился до прихожей. Я проверил тетради: они лежали на месте. Единственно, кто на них мог наткнуться, — это служанка, но уборку она делала по утрам, а не в полночь.

— «Хай-хо, хай-хо! ...Шагаем мы легко», — запел я песенку гномов из «Белоснежки» и вошел. Обстановка была, прямо сказать, интимная: горели свечи, Клер лежала на диванчике, Боб с бокалом мартини расхаживал по комнате без пиджака. Его спину перекрещивали подтяжки.

— Я не помешал? Я тот самый человек, который сопровождает Жаклин в Европу, чем очень доволен, — процитировал я слова покойного Джона Кеннеди, произнесенные им по прилете в Париж.

— Бюдль-удль, наконец-то! Ты несчастье для своих друзей. Привет, Арт! Я развлекаю твою невесту как могу.

Боб поднял бокал и выпил за мое здоровье. Он изменился за два месяца, что мы не виделись. Похудел, отпустил роскошные усы. Усы ему шли.

— Дорогой! — Клер поднялась с диванчика, подошла ко мне, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку. — Я очень волновалась... Ты всегда исчезаешь так неожиданно, тем более в такой момент.

— Прости, в какой момент?

— Ну в такой... Вот ты вызвал друга, и я вынуждена была развлекать его.

— Я рад тебя видеть, Боб, ты мне очень нужен.

— Разумеется, если позвал меня в бухту Чжуц-зян-коу. Я уже осмотрел свадебное платье твоей невесты. Тебе тоже придется взять напрокат фрачную пару.

— Перестань, не до шуток. Платье... Дурацкие шутки.

— А что случилось, милый? — спросила Клер.

Тон ее вопроса чуть не сбил меня с ног. Сюрприз за сюрпризом! Черт разберется в этих женщинах. А что, если она действительно ждала моего предложения? Кажется, я влип в пренеприятнейшую историю!

— Дайте-ка чем-нибудь промочить горло, — ответил я, чтобы выиграть время.

— Все-таки где ты был? — опять спросила она, наливая мне бокал путаоцзю, виноградного вина.

— Клер, раньше я тебе никогда не давал подобных отчетов.

— Раньше — да, но теперь придется, — сказала она мягко, но твердо, поставила бокал и вышла.

— Арт, зачем ты ее обидел? — нахохлился Боб. — Она так ждала тебя, так волновалась. Столько о тебе хорошего наговорила, что я стал сомневаться — не ошибся ли адресом, и ты ли пригласил меня на свадьбу.

— Хватит тебе молоть чепуху! — фыркнул я, чуть не захлебнувшись вином. — Черт, не в то горло попало. Стал бы я тебя тревожить из-за такой мелочи, как свадьба.

— Мелочи? А что может быть более серьезного в жизни перезревшего холостяка?

— Может быть кое-что другое. Она действительно показывала тебе свадебное платье?

— Да... Довольно милое. Тут, значит, испанские кружева, белое...

— Где джин? Содовой не надо! Помолчи! Я влип... Нет, причина не Клер. У меня есть шанс расстаться с жизнью, и довольно верный шанс. Сядь! Наберись терпения. Я тебе вкратце обрисую...

И я ему поведал то, что прочел в тетрадях.

Боб моментально стал трезвым как стеклышко, это он умел. Точно у него был клапан, и, когда дело доходило до серьезного, он нажимал на клапан, пары алкоголя улетучивались, и его сознание становилось ясным.

— У тебя есть фотоаппарат? — спросил я.

— Как всегда... Я прилетел со всеми доспехами.

— Пошли. Займемся работой!

Прежде чем подняться, я зашел в прихожую, отодвинул ящик для обуви, вынул дневник Пройдохи, затем мы забаррикадировались на втором этаже, завесили окна и начали работать.

Миниатюрный фотоаппарат Боба щелкал беспрерывно. Мы его закрепили на перевернутой скамейке. Я листал страницы... Получилось двадцать кассет.

— Куда ты их спрячешь? — спросил я.

— Положу среди неиспользованных.

— А как потом найдешь?

— Найду, если довезем до редакции.

— Нужно довезти. — Я не договорил. За дверью послышался чуть слышный шорох.

Я бросился к двери, повернул ключ... В конце коридора мелькнула тень.

— Кто там?

Я бросился следом, перепрыгивая через ступеньки, скатился вниз. В холле служанка обтирала пыль с полок щеткой из перьев птиц.

— Кто здесь прошел? — набросился я на нее.

Служанка улыбнулась и пожала плечами:

— Никого не видела...

— Ты здесь давно? Что ты тут делаешь так поздно?

— Вы накурили. Убирала окурки и бутылки.

Я вернулся к себе.

— Что случилось? — спросил Боб, рассовывая кассеты.

— Мне показалось, что кто-то нас подслушивал.

— Ну, это уж мания преследования, — ответил Боб. — Какие будут приказания?

— Слушай, Боб, — вместо этого сказал я, — тебе нравится служанка?

— Ничего, — ответил он и покрутил ус. Почему-то те, у кого есть усы, при подобном вопросе обязательно крутят их.

— Я не рассчитал размеры опасности, — объяснил я ситуацию. — Займись-ка служанкой, проконтролируй ее с час, если она не уйдет спать.

— Зачем?

— Требуется сжечь переводы, что я отстучал на машинке. Я без тебя не сориентировался. Сутки стучал на машинке, настучал три экземпляра. С ними как с горбом.

— Ладно, — рассмеялся Боб.

Кухня характеризует женщину и эпоху. Недаром археологи ищут «кухни» первобытных людей. Радиоактивный анализ золы костра указывает время, а битые горшки и остатки еды свидетельствуют об уровне развития цивилизации.

Про нашу цивилизацию я бы сказал, что она «пенальная». Мы с нарастающим упорством создаем «пеналы» — дома, квартиры, машины, каюты на кораблях, салоны в самолетах. Житель современного города с завидной точностью расскажет, сколько дверей в квартире у соседа, но не вспомнит, какого цвета утром было небо.

Возможно, я ошибаюсь, но доля истины в моих рассуждениях есть.

Подобная кухня могла быть только у Клер, дочки покойного портового врача-эпидемиолога. Он когда-то вводил карантины в порту. И может быть, на его совести числится не один «Летучий голландец», на котором от чумы вымер экипаж, но не жители континента. На кухне был коктейль из современных и старинных вещей. Плита на сжиженном газе — он стоит здесь очень дорого, но тем не менее Клер обзавелась подобной плитой, хотя, как я понял, пища готовилась на обыкновенном бензине или электричестве. Всевозможные кофеварки, старинные весы-коромысла, массивные ступки, поварешки с инкрустированными ручками. Полочки, коробочки. И камин. Почему именно на кухне у нее был камин, загадка. Хотя он-то мне и требовался. Широкий старинный камин, в который можно было сунуть мачту клипера.

Я бросил рукописи на пол, прислушался — тихо. Боб, видимо, выполнял возложенную на него миссию с энтузиазмом.