Иосиф Ликстанов - Зелен камень
— Не могу я тут сидеть! — сказал он, когда Никита Федорович появился возле него и протянул бутерброд. — Надо скорее все двинуть! Надо в Новокаменск!
— Зря! — решительно возразил Самотесов. — Прежде всего съешь-ка это, непременно съешь, а то ослабеешь совсем. Тихон быстро управится, не успеешь оглянуться. Шурин ему собаку даст — в лес пойдем. Потерпи!
— Не могу! — Павел вскочил на ноги. — Ты здесь останься, а я лошадь выпрягу, верхом поскачу. Я без седла умею… Сидеть сложа руки хуже смерти!
В эту минуту и случилось то удивительное, что так резко изменило обстановку.
2
Это был свист — мальчишеский свист в два пальца, который легко одолевает пространство, который, кажется, сквозь землю и стены пройдет, вырвется на простор и непременно достигнет цели.
Конечно, этот сигнал предназначался для Ленушки, и она вдруг появилась на пороге избы с недоеденным куском хлеба в руке, точно на крыльях в один миг перенеслась к жердочкам, переброшенным через речушку, и замелькала в высоких травах приречной полянки, оглашая воздух ответным звенящим криком:
— Петю-у-у!.. Петю-у-у!..
— Это он! Это Петюша вернулся! — крикнул Павел и бросился вслед за Ленушкой.
К лесной опушке он подоспел, когда Ленушка уже завладела своим потерянным и неожиданно обретенным другом. Как она вцепилась в него, как бесцеремонно тормошила, запихивая в его рот остатки хлеба, как нежно гладила его лицо! Петюша, совершенно обессилевший, полулежал, закрыв глаза, и не то улыбался, не то морщился, слушая лепет Ленушки. Трудно было узнать в нем того, кто несколько дней назад был здоровым, крепким мальчуганом. Лицо, обтянутое грязной кожей, стало почти неузнаваемым.
— Петюша! Здравствуй, Петюша! — И Павел наклонился к нему.
Мальчик открыл глаза, увидел Павла и побледнел, насколько еще мог побледнеть, в каждой черте его личика отразились недоумение и страх; он весь подался назад, подняв руки на уровень лица, будто защищаясь.
— Что ты, родименький, что ты? — лепетала Ленушка, почувствовав неладное.
Подошел Никита Федорович, радостно поздоровался с Петюшей, но тот смотрел только на Павла, точно сравнивал его с кем-то, хотел отделить от кого-то.
— Ты боишься меня? — сказал Павел. — За кого ты меня принимаешь? Тебе кажется, что ты меня видел? Где?
— Будто в шахте… в штреке…
— «Он»… был похож на меня?
— Ага…
— Ты его лицо видел?
— Нет… Плохо видать было…
— Уверяю тебя, что это был не я… Значит, ты все же нашел продушной ходок!
Сунув руку в карман, немного успокоившийся, Петюша вынул узелок и протянул Павлу; тот развернул тряпицу, высыпал на ладонь несколько яркозеленых кристаллов, пересыпал их в ладонь Никиты Федоровича:
— Посмотри, какая красота!
Шумный вздох, почти стон раздался за его спиной. Безобразно распухший, еще не проспавшийся Осип смотрел на прекрасные кристаллы как завороженный.
— Петюша, родненький, свое береги! — прохрипел он.
— Вон! — рявкнул Самотесов.
Галечник отшатнулся, сделал шаг назад, но не ушел.
— Молодец, Петюша, выполнил договор! — сказал Павел, обнимая мальчика. — С тебя отчет полагается. Можешь говорить?
Самотесов поставил Петюшу на ноги; тот пошатнулся и с извиняющейся улыбкой вновь опустился на землю. Павел подхватил его и понес к поселку. Ленушка побежала рядом, держась за свисавшую руку мальчика.
У порога избы Никита Федорович остановился:
— Ты, Павел Петрович, с мальцом побеседуй, а я здесь подежурю на всякий случай. Ну и гиблое ж место!..
Дверь за Павлом и Петюшей закрылась.
Самотесов поморщился, когда к нему подошел Осип. Теперь галечник был оживлен и обеспокоен, его глаза шныряли воровато.
— Нехорошо так делать, хозяин, — начал он развязно. — Не вами поднято, не вам и владеть.
— Уйди ты ради бога! — отмахнулся Самотесов.
— Обрадовались, что мальчонка сдуру это… отдал! Никита Федорович побагровел.
— Уйди! — повторил он с отвращением. — Того не соображаешь, что камень в государственной шахте поднят, государству и принадлежит. А хоть бы и не там! Петюша поднял, ты ни при чем!
— На одно робим… Компаньоны мы…
— То-то и бросил ты компаньона одного. Да ты понимаешь, что за это полагается?
— А что? — дерзко ответил Осип, избегая его взгляда. — Все равно продушной ходок-то он нашел. Награда за это полагается. Вот и все!
— А вот я в газете опубликую, как ты договор с шахтой выполнял. Тебе после этого в Новокаменске жизни не будет, каждый вслед плюнет… Эх ты, друг-товарищ! Постыдился бы на глаза лезть, а не то что разговор вести. Отец в избе убитый лежит, а он… Человек ты или кто?
Осип, как стоял перед ннм в вызывающей позе, руки в бока, так и оцепенел. Затем лицо его дрогнуло, стало осмысленным и жалким; и тут только Самотесов сообразил, что от него первого Осип услышал о смерти Романа.
— Кто убил-то? — спросил Осип упавшим голосом.
— Неизвестно… Ты в избу не ходи. Власти скоро приедут. Пойди умойся, а то на человека не похож.
Тихо в поселке. Все застыло, омертвело. Впору было подумать, что никогда не проснется, не оживет это мертвое царство. Вдруг весело заржал конек, привязанный у крайней избы, и ему ответило ржанье издали. Никита Федорович чуть не закричал от радости: на дороге показался знакомый больничный экипаж с двумя пассажирами; почти одновременно послышалось пыхтение мотоциклета.
3
Первым, кого увидел Павел, выйдя на крылечко избы, был немолодой полный человек. Прогуливаясь по берегу речушки, он беседовал с Никитой Федоровичем, но, услышав скрип двери, обернулся, отделился от Самотесова, направился к Павлу. Шел он, немного переваливаясь с ноги на ногу, темные, широко расставленные глаза едва заметно улыбались. Внешне этот человек в просторной толстовке, с плащом, переброшенным через руку, был ничем не примечателен, но когда он подошел вплотную, его лицо посерьезнело, он стал как бы стройнее и значительнее.
Не сомневаясь ни секунды, Павел поздоровался с ним:
— Здравствуйте, товарищ Игошин!
— Так точно! — ответил тот. — Здравствуйте, Павел Петрович! Долго вы, однако, беседовали с этим мальчонкой. Рад вас видеть.
— Поверьте, что я тоже…
— Не сомневаюсь… Вы ведь в Горнозаводске должны были почувствовать, что я к вам отношусь несколько по-особому. Поговорим?
— Я готов. Но нужно, чтобы занялись мальчуганом. Он очень слаб, истощен. Его нужно накормить.
