Юлия Пасынкова - Танцы на осколках (СИ)
- И еще, - внезапно повернулся парень, - Раз пошла такая пьянка… Относительно камня я передумал. Если по прежнему хочешь свистнуть его у Бреста, то не стану тебя разубеждать в этом, но… В общем, с тобой на зимник я не пойду, останусь с бабой Ежной.
Я уставилась на друга, который не хотел смотреть мне в глаза. Он молча глядел себе под ноги, выдергивая травинки и выкидывая их в воду.
- Ты издеваешься? – вырвалось у меня, - Я же о нас забочусь, дурья твоя башка!
- Может быть… Но я остаюсь с ведьмой, - заключил Гера. – Так будет лучше для всех.
Он, наконец, поднял на меня взгляд. В темноте его глаза были угольно черными. Мне хватило долей секунд, чтобы оценить предательство:
- Ах ты сукин ты сын! – взорвалась я, - Послал бы сразу лесом, а не играл бы в благородство! Да ты с самого начала не собирался со мной уходить!
Прежний молчал, опустив голову. Я подскочила, принявшись ходить кругами.
- Нет-нет-нет, так просто ты от меня не отделаешься! Объясняй! Сейчас же!
Гера поднялся. Он закинул руки за голову, шумно выдохнув. Открыл рот, помолчал и захлопнул обратно. Я стояла, нетерпеливо притопывая ногой. Руки пришлось сцепить в замок, чтобы не надавать по этой виноватой роже.
- Ну?
- Не могу, - наконец ответил парень.
- А?! Повтори в другое ухо, а то видимо в это вода попала. Ты что, только что послал меня лесом и даже объяснения не дашь?
- Да черт тебя дери! Не могу я с тобой рядом находиться! Поняла, дура? В кои то веки, мне стало интересно жить, и не хочу опять утонуть в душевном дерьме из-за тебя!
Я стояла огорошенная:
- Да о чем ты вообще?
- Сама вспомнишь, когда придет время, - отрезал Гера.
- Нет, ты…
Договорить он не дал:
- Я сказал, сама вспомнишь!
Парень развернулся и зашагал к избушке, по пути обернувшись:
- И еще. Баба Ежна зашептала заразу в крови Бреста, но надолго этого не хватит. Рано или поздно плотину прорвет…
Я стояла, обхватив себя за плечи, старалась унять дрожь. Меня трясло от холода и предательства, а беспокойство за наемника змеей заползло в нутро.
- Что потом?
Гера отвернулся, бросив через плечо:
- Он умрет.
Прежний скрылся в черных кустах. Я смотрела в удаляющуюся спину и как никогда остро осознала, что осталась одна. Раньше было привычно, странствовать в одиночестве, ни с кем не сближаясь, но в который раз снова наступаю на те же грабли. Только к кому-то привыкаешь, кому-то начинаешь доверять, как обязательно случается подобное дерьмо. Устало опустившись на траву – сил не осталось – я уставилась на спокойное зеркало ночного пруда. Где-то плеснула рыба, в лесу проухала сова, рядом жужжали комары, но мне было наплевать на всю пастораль. Ночной воздух отдавал прохладой, и мысли постепенно стали приходить в спокойное русло. Что ж, если Гера не хочет мне помогать – хозяин-барин, но от своих планов я не отступлюсь, все сделаю сама, благо у меня есть время. Время.
***
Брест сонно потирал глаза. На удивление он хорошо себя чувствовал: не знобило, и как будто рана стала меньше болеть. Ночью бабка выгнала девок из дому, собрала пахучие травы из своих припасов, сделала припарки и объяснила Гере, что и как надо смешивать, какие слова говорить. Наемник не сопротивлялся – сил не было. Он просто смотрел на все словно со стороны, позволяя старухе плясать вокруг него. Ведьма наложила повязку, прикрыв глаза, зашептала что-то над раной. Постепенно боль перестала пульсировать, и Брест завороженный шипяще-свистящим шепотом забылся спокойным сном. Утром мужчину насилу разбудила Милка.
Казалось, служанка не спала с самой Тьмы: под глазами пролегли глубокие тени, а в мешках под глазами можно было спрятать пуд зерна. Девушка наскоро запихивала в рот краюху хлеба. Наемник сел, хрустнув спиной: все затекло от неподвижного сна на твердом полу. Мужчина огляделся: кругом, булькая, кипела суета. Баба Ежна, размахивая руками, что-то объясняла Гере, парень сосредоточенно кивал после каждой фразы. Милка собирала в походные мешки еды, подхватив пустые фляги, ушла наполнять их родниковой водой. Даже кот, сидя на лавке, внимательно за всем наблюдал, в избушке не было одной только Прежней.
Брест поднялся, проверяя руку. Рана затянулась всего за пару часов, под пряной тряпицей остался только красный рубец. Мужчина напряг мышцы, сросшаяся кожа натянулась, боли не было.
- Вы меня вылечили, – удивленно пробормотал наемник.
Бабка, заметив его, подошла проверить повязку:
- Шибко-то не радуйся. Мясо подлечили, но зараза все еще внутри сидит.
- Что это значит? – нахмурилась Милка, составляя полные фляги на стол.
- Это значит, что тебе, - старуха снова обратилась к мужчине, - Мы добыли время, но не болезнь одолели.
- И что же? – спросил Брест, помрачнев.
- Помрешь, - просто ответила ворожея.
- Сколько мне осталось?
- Если бы не мы, к сегодняшнему вечеру околел бы уже, а так протянешь еще пару недель. Хватит, чтобы дела свои закончить.
Наемник кивнул. Он, стараясь ни на кого не глядеть, взял свой мешок, набитый до отказа заботливой служанкой, и вышел из избы. Милка дернулась было идти за ним, но была остановлена цепкими пальцами старой ворожеи:
- Оставь.
Брест словно в тумане выплыл на поляну. В голове пульсом стучала только одна мысль: «пара недель – пара недель». Где-то тут есть пруд, наемник наобум двинулся по еле заметной тропке и вскоре вышел к прохладной воде. На берегу никого не было, скинув мешок, мужчина сел в высокой траве. Всю жизнь он считал, что погибнет в бою, как отец, сражая врагов, а смерть его будет смертью героя. Он хотел оставить после себя кучу ребятишек, ибо нет большей гордости, умирая, знать, что твои дети выросли достойными людьми, достойными своего отца, а что же теперь? Брест опустил голову: брехня какая-то. Он не может умереть, как шелудивый пес. Да, леший его задери, он вообще не может сейчас умереть. Бред сивой кобылы.
Рядом раздался тихий шелест. На берег вышла воровка. Она была помятая, как лист лопуха, после нужника. Оглядев мужчину, быстро смекнула что к чему:
- Я тут случайно. Сейчас уйду.
- Останься, - прохрипел Брест, сам удивившись своим словам.
Та на мгновение потопталась на месте, все-таки присев рядом. Наемник смотрел на спокойную воду. Защищенная густым лесом, она была неподвижна при любой погоде.
- Тебе сказали про заразу? – перебила его мысли Прежняя.
Мужчина кивнул. Странно, он ушел ото всех, лишь бы никого не видеть, но воровке был даже рад. Она могла его понять, Брест нутром чувствовал. Он неотрывно смотрел в карие глаза, ловя каждое движение:
