Николай Буянов - Искатель, 2014 № 05
— Можно просто на руках. Или переноску взять, — размышлял вслух консультант. Порыскал взглядом, привстал на цыпочки, заглядывая за высокий стеллаж. — Вот, возьмите. Подарок от фирмы.
Подарок оказался бестолковым. Прозрачная коробка из непонятного материала, едва ли выдерживающая вес игрушки. Кстати, сколько же он весит Ратиш подхватил у Ланы замахавшего ножками и завизжавшего поросенка подмышку. Тяжелый! Как его везти-то, правда Вдруг он… того… наделает внутри кучу.
Они не успели выйти из отдела, как им навстречу побежал малышок. Такой же, но с человеческой генетикой. От силы пятнадцать сантиметров от пола. Худощавый, белобрысый и веснушчатый. Летел со всех ног и пищал не переставая, словно боясь, что не услышат Ой… мама, мамочка моя. Наверное, его присказка решила исход событий.
— А этого можно взять Вместо поросенка, — оглянулась на сотрудника отдела Лана.
Тот помялся
— Ну, тот, вроде, для вас оторвался… Они сами покупателя себе выбирают… — Он поднял глаза и вгляделся в лицо покупательницы, широко улыбнулся — Берите! Правда, малыш, видите, недозрел немного… Вон, малюсенький какой — недокалибровочка вышла. — Консультант на миг замер, словно прислушивался к чему-то. — Хотя… Прекрасный выбор, сударыня!
Коробка не понадобилась. Пацаненок уцепился за шею новоявленной мамочки, прильнув к ней всем телом. Из выреза ее блузки торчала его голова.
Так они и ушли мужчина и юная женщина с игрушкой — мутантом с человеческими генами.
Дома пришелец (Ратиш назвал его зверек) стал, пофыркивая от усердия, прыгать, карабкаться по стульям и столам. Под большим обеденным (доктор предпочитал крупную, массивную мебель) он уселся, сложив ноги калачиком и, постукивая по ножкам стола, крикнул восторженно Я в домике! И тут Ратиш вспомнил, что делал точно так же в далеком детстве. Притащил подушку, подоткнул сзади, добавил еще одну стену. Малыш пришел в полный восторг и заявил, что останется тут жить. Если можно, — робко добавил он, чем окончательно привел домашних в умиление. Один Франк ворчал, что ни к чему лишний раз светиться перед властями и мало ли, что им могли подсунуть. Никто не обращал на его брюзжание никакого внимания.
Зверька коллективно вымыли в душе, — каждый вице-мутант хотел ощутить себя родителем; укутали в полотенце, сообразили ему личную кроватку, сдвинув два кресла сиденьями друг к другу. Когда чудо современной техники начало посапывать, засыпая, толкаясь и шикая, расползлись по комнатам.
Наутро игрушка пропала. Тщетно Лана с Ратишем бродили по двору, звали забавного человечка. Не дали результатов поиски всей компании, заглядывавшей под каждый куст, отодвигая любое препятствие на дорожках. И лишь доктор многозначительно хмыкнул, поднял палец вверх
— Я говорил!
— Собака, небось, унесла, — отмахнулась всеобщая любимица. Ей поддакнули. И впрямь, поблизости бродила щенная собака, частенько забегавшая на территорию их коммуны. Новое приобретение жалели. Может, за щенка приняла, уволокла. Погоревав о пропаже до вечера, стали забывать.
В ночь монолит из мягкого стекла, где жил доктор со всей компанией спасенных, лишился электричества. Враз потухло и смолкло все, что обслуживало население. Приборы и механизмы словно умерли.
Франкенштейн выскочил на улицу, огляделся — у соседей вдалеке светились окна.
Забрался в кабину припаркованного на лужайке микробуса — не заводится.
— Я говорил! — Он вылез, чертыхаясь, пнул машину, запрыгал на одной ноге. — Перебираться надо…
Наутро вездесущая Лана принесла весть о новом мутанте на границе. Трое крепких мужиков доставили бессознательное тело, одетое в роговую оболочку. Ратиш с ужасом смотрел, как они взвалили его на обеденный стол, наскоро превращенный в операционный. Ему казалось страшным увидеть собственную копию — к операции готовили розового рабочего.
Анестетик ввели через рот, и пациент отключился, перестав ворочать глазными яблоками. Затем доктор, обряженный в белое, аккуратно надсек грудную пластину острым лезвием. Стараясь не повредить кожу, начал отделять бронированные части, приросшие к телу. И тут разом включилось электричество застрекотали кухонные механизмы, вспыхнуло освещение, ослепив собравшихся. Пальцы Франка дрогнули, однако он с нервным всхлипом продолжил работу.
Внезапно сзади подкатил домашний робот-гувернер, протянул вперед держатель, которым обычно подавал на стол пищу, разложенную по тарелкам. Лана, стоявшая рядом с хирургом, попыталась оттолкнуть автомат, но тот словно прирос к месту. Девушка досадливо махнула ладонью, отвернулась.
Когда с потолка опустился тонкий шнур, тянущийся к груди пациента, его попытались перерубить скальпелем. Один из коммунаров, прикоснувшись к металлу, пошатнулся и упал. Словно змея, шнур метнулся, укусил уродливый бронежилет и в помещении начал разливаться удушливый запах — кислотный.
Франк ладонью в стерильной перчатке прикрыл распахнувшийся рот, выронив острие.
— Компьютерный Вождь… Программа заработала, — произнес он глухим голосом.
Кухонный робот тронул его металлическим держателем, медик нелепо дернулся, остекленевшие глаза стали пугающе огромными. Он вздрогнул, и словно деревянный, с грохотом упал навзничь.
Ратибор заметил, как шнур метнулся к другому коммунару, а робот-убийца доктора переместился по направлению к его товарищу. Он схватил за руку оцепеневшую Лану
— Скорее отсюда!
Они выскочили на улицу. Взбесившаяся техника грохотала внутри. На лужайке ожил микробус, повернулся в их сторону.
— Ложись! — Он толкнул девушку, придавив ее сверху. — Мы должны лежать, словно мертвые, — зашептал ей в ухо. — Иначе убьют…
Она выскользнула из-под него
— Обалдел! Бежим!
Нет! Микробусы не могут стрелять! Они созданы для перевозки пассажиров!
Но тонкий луч яркого света вырвался из небольшой антеннки на крыше, девушка рухнула плашмя. Ратиш уткнулся лицом в землю. Горький комок подкатил к горлу, впервые из его глаз потекли слезы.
Через пару секунд транспорт погибшего доктора уставился невидящими фарами в противоположную сторону, в доме все стихло. Он был один.
Оглядываясь на двери дома, подполз к неподвижной Лане. Прильнул ухом к груди, нащупал пульс. Мертва Внезапно она вздрогнула, тонкая жилка на запястье дернулась, неровно заколотилось сердце. Ратиш подхватил ее и короткими перебежками, прячась за кустами и строениями, бросился прочь.
Он спрятал ее в беседке на окраине заброшенного парка. Девушка все так же не двигалась, дышала слишком медленно, сердце едва прослушивалось. Наверное, можно было что-то сделать, как-то вернуть ее к жизни, ведь сердце начало биться. Но Ратибор не представлял, что именно предпринять. Он прекрасно разбирался в электричестве и водопроводе, мог реанимировать транспорт и устранить аварию на водоканале. Но что делать с умирающими людьми — этому их не учили. Он пытался согреть ее собственным телом, обнимая, дышал ей в рот, стараясь восстановить естественные сердечные ритмы, но она становилась все более холодной и безжизненной. Трогая ее пальцы и щеки, он убеждался — Лана перестала дышать, но рассудок отрицал реальные факты.
