Клайв Касслер - Золото Спарты
Сэм поднял выпавший из рук мужчины МР-5 и передал Реми.
— Что теперь? — спросила она, отряхивая с лица мокрые волосы.
— Ничего сложного. Спасаем наши шкуры.
Они пробежали вторую дверь, предбанник, дверь со считывателем и попали в коридор, ведущий в оранжерею. Пойманная в ловушку вода доходила здесь до лодыжек. Флуоресцентные лампы на потолке погасли.
— У тебя ведь есть план?
— Ну не то чтобы план. Скорее набросок.
— И то хорошо.
Он повернулся к ней и взял свободную руку в свою.
— Ты готова? Может быть, придется сделать что-то неприятное.
Реми улыбнулась. Ручейки воды стекали по ее щекам и губам.
— Например, кого-нибудь пристрелить? Не волнуйся, они ведь сами напросились.
— Вот и умница. Ладно, на счет три. Пригнись и сразу беги налево, в укрытие. Шевельнутся — стреляй.
— С удовольствием.
Сэм взялся за ручку.
— Раз… два…
Глава 41
— …Три! — Пригнувшись, Сэм распахнул дверь.
Темную оранжерею заливал свет луны. Здесь с потолка не текло: противопожарная сигнализация сработала лишь в лаборатории и примыкающих комнатах. Вода из коридора хлынула в открытую дверь и стала разливаться по полу.
Сэм и Реми молча ждали. Тишина. Никого.
— Где же они?
Шумовая граната стукнулась о стену рядом с дверью и покатилась к их ногам. Сэм каблуком отбросил ее в сторону и захлопнул дверь. Из коридора донесся хлопок, и в щели ударил яркий свет.
Сэм на дюйм приоткрыл дверь. На этот раз реакция была другой: в темноте оранжереи загромыхали бегущие шаги, приближаясь вместе с шарящими лучами фонариков.
— Можно одолжить? — спросил Сэм, забирая у Реми ее МР-5. — Когда начну стрелять, беги к окну, а оттуда во внутренний двор.
— А ты?
— А я разнесу дом. Беги!
Сэм распахнул дверь, направил оба пистолета-пулемета в потолок и открыл огонь. Реми пригнулась и со всех ног рванула к боковому выходу, стреляя на бегу.
Понимая, что само стекло, скорее всего, армированное, Сэм прицелился в стык наверху купола. Раздался протяжный, раскатистый треск, соединительный шов подался. С крыши сорвалась первая плитка стекла, за ней другая, еще и еще: на оранжерею, ломая кадки с пальмами и декоративные решетки, обрушился стеклянный град. Голоса, которые начали было что-то выкрикивать по-русски, теперь вопили. Осколки шрапнелью свистели в воздухе, разрывая листву и барабаня по стенам.
Сэм, уже пустившийся вдогонку за Реми, видел происходящее боковым зрением.
Выстрелы Реми попали в цель, разбив одно из боковых стекол. Она притаилась снаружи и теперь поторапливала мужа, махая ему рукой. Один из стеклянных снарядов пропорол Сэму рукав, еще три, помельче, шваркнули по лицу. Он пригнул голову, поднял вверх руки и на бегу заскочил в проделанную Реми дыру.
— У тебя кровь, — сказала Реми.
— Значит, будут боевые шрамы. Пойдем!
Он отдал ей МР-5, развернулся и побежал в сторону живой изгороди. Сложив руки перед собой, как клином протаранил ими кусты и оказался на другой стороне, а затем протащил следом Реми. Из-за изгороди каждые несколько секунд доносился звук бьющегося стекла — это рушились остатки крыши оранжереи. Голоса, на русском и английском, орали, перекрикивая друг друга. Со стороны основного дома и лужайки, где проходила вечеринка, долетали обрывки голосов гостей Бондарука.
Сэм и Реми спрятались в траве, пытаясь перевести дух и сориентироваться. Справа, в пятидесяти ярдах от них, протянулась стена, выходящая на склон утеса; западное крыло, центральная часть и крыло восточное остались сзади; футах в ста впереди, за кустами барбариса, виднелась густая сосновая рощица.
Сэм взглянул на часы: четыре утра. Скоро рассвет.
— Давай угоним одну из машин, — сказала Реми, сняла туфли и, оторвав высокие каблуки, снова обулась. — На всех парах помчимся в Севастополь и зайдем куда-нибудь в людное место. Бондарук не станет ничего предпринимать при свидетелях.
— Не особо рассчитывай. И потом, это слишком очевидный ход. Периметр наверняка давным-давно оцеплен. Не забывай: он пока не знает, что это мы. И не узнает, пока не увидит запись с камеры наблюдения или не покажет наши фотографии парню из лаборатории. А сейчас он знает только, что по какой-то причине у него дома развернулся ад кромешный. Давай сохраним нашу тайну.
— Каким образом?
— Вернемся тем же путем. Вход они будут проверять в последнюю очередь.
— Обратно в туннель? А потом что, вплавь до ближайшего катера?
Сэм пожал плечами.
— До этой части я еще не дошел. В общем, это самый лучший способ.
Реми обдумала его предложение.
— Хорошо, пойдем через туннели… Может, повезет, и по дороге перехватим какой-нибудь вертолет или танк.
— Реми Фарго, найди мне танк, и даю слово: я больше никогда не буду гонять.
— Угу, одни обещания.
Больше всего Сэма и Реми беспокоили две вещи. Во-первых, держит ли Бондарук сторожевых собак. И во-вторых: сколько у него вооруженной охраны на территории поместья и сколько людей в резерве, готовых явиться по первому зову? Они решили исходить из худшего варианта и срочно выбираться, пока Бондарук не отошел от потрясения и не выслал по их следу своих ищеек — собак или людей, не важно.
Пригнувшись, они мелкими перебежками добрались до конца изгороди, осмотрелись по сторонам и, убедившись, что все чисто, рванули через газон к кустам барбариса. Сэм снял смокинг и отдал его Реми, затем упал на землю и, извиваясь, полез через колючки к узкой полоске травы, отделявшей кусты от сосновой рощицы. Через несколько секунд Реми пролезла следом и протянула Сэму смокинг.
— Оставь себе, — сказал он. — Холодает.
Она улыбнулась.
— Истинный джентльмен… Сэм, твои руки!
Он опустил взгляд. Колючки барбариса изорвали рукава рубашки; из царапин сочилась кровь.
— Все не так плохо, как выглядит. Главное — не показываться на люди.
Они поползли к соснам. Сэм зачерпнул горсть земли и принялся втирать по всему телу: в рубашку, в руки и в лицо. Реми помогла ему со спиной, а затем проделала то же самое со своими руками и лицом. Сэм не сдержал улыбки:
— Выглядит так, словно мы только что с коктейльной вечеринки в аду.
— А разве не так? Стой… Смотри!
Из-за угла дома вышли трое с фонарями и направились вдоль стены в их сторону.
— Лай собак слышишь? — спросил Сэм.
— Нет.
— Будем надеяться, обойдется без собак. Давай.
Сэм и Реми стали продираться через сосновые ветки к узкой незасаженной полосе между деревьями, тянувшейся с севера на юг, — что-то вроде звериной тропы — и по ней свернули на север, к конюшням. Эти сосны посадили тут больше ста лет назад, с тех пор деревья успели разрастись и сплелись ветвями — это было и проклятием, и благословением для беглецов. Приходилось то протискиваться боком, то перелезать через толстые сучья, зато деревья надежно их укрывали. Охрана прочесывала лужайку в каких-то тридцати футах от них, но лучи фонарей не проникали за густую хвою.
