Левиафан - Роберт Рик МакКаммон
— Сколько раз вы его перечитали? — спросил Мэтью, возвращаясь к Профессору из своих мыслей.
Фэлл снял очки, протер их о рубашку и вернул обратно на переносицу, прежде чем ответить.
— Не меньше тридцати, хотя я и затрудняюсь назвать точную цифру. Я читал эту книгу так часто, что запомнил три печати и заклинания. Три существа, способные возвращать мертвых к жизни: король Паймон, граф Ботис и король Асмодей. Ты, должно быть помнишь, какое свое желание я отчаянно хотел осуществить.
— А сейчас вы точно уверены, что это желание испарилось?
— Более чем. Ты можешь не верить, но я примирился с собой, а это главное.
Мэтью тихо хмыкнул.
— В подземном мире, должно быть, идет постоянная борьба между этими королями, графами и тому подобными. В конце концов, внешний мир — это обитель ангелов, а не этих тварей.
Фэлл закрыл демоническую книгу и отложил ее в сторону.
— Я должен кое-что тебе сказать. Год назад я бы скорее перерезал себе горло, чем произнес подобное. Ты доставил мне столько неприятностей. Разрушил так много из того, что я построил. Я десятки раз хотел убить тебя самыми ужасными способами, какие только мог придумать.
— Возможно, вам стоит продолжать держать ваши искренние чувства при себе, — сказал Мэтью.
— Нет. Послушай меня. Выслушай. Я понял, — он сделал паузу, и по его лицу было видно, что ему и самому непросто продолжать этот разговор, — я понял, — наконец продолжил он, — что ты — молодой человек, подобного которому я прежде никогда не встречал. Твое отчаянное путешествие с Джулианом, чтобы спасти твою ненаглядную Берри, твоя непоколебимая преданность Хадсону, а потом… твоя клятва отыскать Бразио Валериани, которой ты остался верен… Все это поразило меня. Сколько раз вы с Берри могли сбежать там, в Лондоне? За вами никто не следил. Именно тогда я по-настоящему понял, что могу доверять тебе.
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Мэтью показалось, что он вдыхал свежий воздух, и с каждым выдохом выпускал наружу своих старых призраков.
— Должен сказать тебе, — осторожно произнес Профессор Фэлл, бывший император преступного мира и заклятый враг всего, что Мэтью считал правильным, — что, если бы мой Темплтон выжил… если бы он вырос, я бы хотел, чтобы он был таким же сильным духом… и таким же хорошим, как Мэтью Корбетт. И это, дорогой мальчик, самый большой комплимент, который я кому-либо делал на этой земле.
Дорогой мальчик, — повторил Мэтью про себя. Когда Профессор прежде произносил эти слова, они казались почти забавными. Теперь же… они были тоскливым напоминанием о сыне, которого он потерял много лет назад.
— Спасибо, — Мэтью не знал, что еще может сказать в ответ, поэтому добавил, — сэр.
Примерно через час после начала путешествия Мэтью услышал, как Хадсон и Камилла тихо переговариваются за складками парусины, однако слов он не разбирал. О чем бы они ни говорили, звучало это… серьезно. Затем складки ткани разошлись в стороны, и Камилла проникла в заднюю часть повозки, оставив парусину приоткрытой на несколько дюймов.
— Мне нужно кое-что сказать тебе, и я хочу, чтобы Хадсон тоже это услышал. — Она посмотрела на Мэтью очень внимательно. — Ты спрашивал, чем я занимаюсь в качестве охотницы на ведьм. Я сказала тебе, что делаю то же самое, что делал мой отец, его отец, отец его отца и многие до него. Но… это не совсем так. Я говорила тебе, что поймала трех ведьм, что тоже было не совсем правдой. Теперь я хочу рассказать тебе, почему правительство Испании поручило мне эту миссию и какие у меня были мотивы, чтобы согласиться.
— Для меня это не имеет значения, — сказал Мэтью и тоже решил перейти на «ты», — у тебя свои собственные…
— Нет, позволь мне объяснить, — перебила она. — Это важно.
Мэтью подождал, пока Камилла успокоится, потому что, говоря это, она выглядела нешуточно взволнованной. Он подумал, что для нее было важнее рассказать это в присутствии Хадсона, но не Профессора Фэлла. Однако то, что старик тоже станет свидетелем ее откровений, похоже, не сильно ее заботило.
— Ты должен знать, — начала она, — что в моей стране до сих пор существует инквизиция. О… не такая, как раньше, с пыточными камерами и прочим, но в отношении религии она все еще… я бы сказала, что ее безумие продолжает дотлевать. Мой дедушка состоял в инквизиции. Мой отец пошел по его стопам, в результате чего потерял ориентиры и рассудок. Его звали Николас Себастьян Эспазиель, известный как Ла Эспита. На ваш язык это переводится как «копье», потому что копье было его излюбленным методом казней. Он запомнился тем, как в 1678 году он и его небольшая армия безумных последователей напали на баскскую деревню, в которой, по его мнению, процветало колдовство. Там он казнил сорок семь мужчин, женщин и детей. Детей повесили, женщин сожгли, а мужчин насадили на деревянные колья и оставили медленно умирать. Затем всю деревню подожгли, а руины засыпали солью. Репутация моего отца… скажем так, разделилась. Одни восхваляли его, другие ненавидели. В последние годы своей жизни Николас Себастьян стал неуравновешенным и боялся, что его разум захватят разгневанные духи тех, кого он казнил. Он выстрелил себе в голову из пистолета на глазах у меня и моей матери. Она так и не оправилась от того случая и умерла в больнице, выкрикивая проклятия в адрес сатанинских сил.
Мэтью попытался снова:
— Камилла, тебе не обязательно…
— Я пытаюсь объяснить тебе, — не унималась она, — почему, если мы найдем зеркало, оно не покинет пределов этой страны.
Мэтью молчал, а Профессор следил за ходом беседы с явным интересом. Хадсон тоже все это слышал, но предпочитал сосредотачивать свое внимание на управлении лошадьми и дороге.
— Из-за моего происхождения, — продолжила Камилла, — меня призвали — заставили — играть роль, которую я ни за что не согласилась бы играть по собственной воле. Я работаю на правительственных чиновников, которые хотят заставить инакомыслящих замолчать, ведь самый простой способ это сделать — объявить их одержимыми. Именно история моей семьи,
