Парус манит ветер - Олег Михайлович Солдатов
Закатав рукава, разминая крепкие руки, она вглядывалась в публику и, заметив Аполлинария, притворно улыбнулась.
– Молодой человек, вы не могли бы подняться на сцену?
Аполлинарий ждать не заставил.
– Итак, друзья, – сказала Евдокия громко, – я хочу продемонстрировать, вернее доказать, что человек может быть вполне управляем извне. Мало того, управляться могут все его психические реакции. И это очень просто при соответствующем подходе.
Лицо Аполлинария перекосила недоверчивая ухмылка. Евдокия глянула на него, как кролик на удава.
– На примере этого молодого человека, любезно согласившегося мне помочь, я покажу несколько различных вызванных мною проявлений.
Говоря это, она как бы невзначай взмахнула рукой и легонько коснулась головы Аполлинария.
– Все люди, как вы, наверное, знаете, – продолжала она, – в той или иной степени подвержены гипнозу. Как действует механизм внушения, доподлинно неизвестно, но существование этого механизма не вызывает сомнений…
При этих словах Аполлинарий вдруг побагровел, зашатался и разразился истерическим хохотом.
– Вот первое из основных состояний, – как ни в чем не бывало продолжала Евдокия, – безудержный смех.
Аполлинарий, изнемогая, опустился на одно колено, но смеха сдержать не мог и, опрыскав ближний ряд, сдавленно захрюкал.
– Идем дальше, – сообщила Евдокия и вновь прикоснулась к голове Аполлинария. – Следующее состояние – крайнее отчаяние.
При этих словах едва успокоившийся Аполлинарий тоскливо скосил глаза и, заламывая руки, пустил слезу… Среди зрителей послышался смех. Кто-то сказал: «Ну артист, дает, а?»
Евдокия притронулась к голове Аполлинария в третий раз.
– И наконец, я добавляю гнетущий страх!
Аполлинарий затравленно глянул по сторонам, явно намереваясь сбежать…
– Ну хватит, – сжалилась наконец Евдокия. – Теперь вы, – обратилась она к Ивану.
Аполлинарий, утирая слезы, сошел со сцены.
– Рекомендую, – на ходу бросил он Ивану. – Непередаваемые ощущения.
Иван сел на предложенный стул. Евдокия проникновенно заглянула ему в глаза и спросила с участием:
– Вам очень одиноко?
– Да, – честно признался Иван.
– А вы хотели бы это как-нибудь изменить? Давайте попробуем? – ласково предложила Евдокия. – Я буду задавать вопросы, а вы мысленно переадресуйте их тому, кому я скажу. Ответ может прийти в виде физического ощущения, эмоции или даже видения. Обо всем тотчас сообщайте мне.
Иван кивнул.
– Закройте глаза, – приказала Евдокия. – А теперь обратитесь к силе, которая отвечает за ваше одиночество, и поздоровайтесь с ней.
Иван улыбнулся, но, закрыв глаза, погрузился в какую-то темную глубину… Что происходило дальше, Иван не помнил, но, когда он пришел в себя, Аполлинарий хлестал его ладонями по щекам и брызгал водой. Со всех сторон над ним склонялись люди.
– Очнулся, – объявил Аполлинарий. – Разойдитесь вы! Дайте воздуха человеку!
Евдокии поблизости не было.
– К роднику бы его надо, – посоветовал кто-то.
– Что со мной?.. – спросил Иван, поднимаясь.
– Что с вами? Ха-ха! … Да вы черный медиум! – взволнованно прокричал Аполлинарий. – Ну, слава богу, все в порядке. Идите, отдыхайте…
Иван забрался в палатку, но от жары долго высидеть там не мог и спустился к роднику.
У родника, в чем мать родила, плескались две молоденькие девицы, а какой-то бодренький старичок с подкрашенными перекисью волосами, сидя на пригорке, кричал им весело:
– Да не смотрю я! Чего вы! Вот, тоже… Что я – не видел, что ли?!
Девицы смеялись и грозили ему пальчиком.
7
К вечеру погода испортилась. Небо заволокло серой мутью, накрапывал дождичек, все прятались по палаткам, кутаясь в одеяла. Делать было решительно нечего. Разговоры иссякли. На алкоголь был наложен строжайший запрет, и приехавшие колдуны мерзли и дремали от скуки. Только несколько энтузиастов пытались разогнать тучи посредством магических пассов…
Иван и актриса, которую, как выяснил Аполлинарий, звали Эльгой, сидели на надувном матраце, Аполлинарий расположился напротив, подложив под себя рюкзак.
– Ну и напугали вы нас, – вспомнил Аполлинарий. – А что вы Евдокии наговорили, так это ужас!
– Я? – испугался Иван.
– Вы сначала обозвали ее старой коровой, причем совершенно чужим голосом послав ее ко всем чертям. Она спрашивает: «Вы – холодайн?» А вы ей: «Не твое собачье дело!» Я прошу прощения… Она: «Позовите полный потенциал» Ну, тут вы ей такое ввернули… Она вам: «Уйдите в место покоя». А вы говорите: «Если ты, свиное рыло, сама не уберешься по-хорошему, тебя – старую ведьму, ни один гид не сыщет!» Тут ее со сцены как ветром сдуло.
– Я так говорил? – ужаснулся Иван.
– Масса свидетелей!
– Боже мой!..
– Да не расстраивайтесь вы. Подумаешь! Она заслужила. Знаете что, – сказал вдруг Аполлинарий, – дайте-ка мне почитать вашу книгу.
– Пожалуйста, – согласился Иван. – Кстати, вы на ней сидите.
Аполлинарий достал книгу из рюкзака.
– Не знаю, как это объяснить: какое-то двойственное ощущение. Словно одна рука берет, а другая отводит. Смотрю на нее и чувствую ужас и восторг.
Эльга поежилась.
– Когда меня спросили: «Что вы чувствуете, глядя на фонарный столб?» – я ответила: «Оргазм!» – она засмеялась. – Что еще может чувствовать женщина, глядя на фонарный столб?
– Странная ассоциация, – улыбнулся Аполлинарий. – Я, наверное, почувствовал бы одиночество.
Эльга пожала плечами, достала сигареты и пересела ближе к выходу. Вскоре палатка наполнилась сизым маревом.
Аполлинарий, сославшись на то, что его «там ждут», выскочил под дождь.
– А вы говорили, что возвращаетесь домой через пустырь, – вспомнил Иван.
– Я переехала. У меня нет таких денег. Раньше за квартиру платил муж, а сейчас…
– Муж?!
– Ну, да. Я была замужем… Мне тогда было восемнадцать. Это целая история. В день свадьбы я даже хотела убежать. Да! – воскликнула она, заметив недоумение в глазах Ивана. – Я испугалась! Боже мой, зачем? Что я делаю? Я не хотела. Меня заставили… А я уже была на восьмом месяце. Потом муж поехал в Питер, а я в Москву. Сыну сейчас двенадцать лет. Раньше он жил со мной, а теперь с отцом. Я развелась и теперь наслаждаюсь свободой! Свобода! – Эльга взмахнула руками. – Я заплатила за нее! Сейчас мне нужна хотя бы комната, где-нибудь недалеко от центра, – добавила она печально. – Я, конечно, могу попросить Бога напрямую. Он мне поможет. Я знаю. Но это такой пустяк… – она посмотрела на Ивана и улыбнулась. – Расскажите о себе.
Иван растерялся. Рассказывать ему было нечего. В сравнении с переполненной событиями жизнью Эльги, его собственная показалась ему серой и непривлекательной. Он даже подумал, а не сдать ли одну комнату этой потрясающей женщине.
Словно читая его мысли, она спросила:
– Вы живете один?
– Разве я произвожу впечатление одинокого мужчины? – покраснел Иван.
– Я не права?
Иван почувствовал себя так, словно его прижали к стенке и сейчас начнут раздевать.
– Ну, скажем, не совсем…
– Понятно, – кивнула она. – У вас большая квартира?
– Двухкомнатная, – честно признался Иван.
– Не бойтесь меня. Я же вас не съем, – засмеялась
