Оливер Боуден - Тайный крестовый поход
И он умер. Альтаир закрыл его глаза, когда здание вдруг содрогнулось. На асассина посыпались осколки. Пушечный залп. Тамплиеры стреляли в архив. Просто великолепно. Они решили ничего после себя не оставлять.
Альтаир подошел к Марии и помог ей встать. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и между ними словно проскочила молния. Потом она потянула его за руку, и они вместе выбежали из комнаты под залпы пушечных орудий. Альтаир обернулся как раз в тот момент, когда две великолепные колонны треснули и обрушились, огромные каменные осколки разбились о пол. А потом они снова бежали, перескакивая через две ступеньки, наверх, прочь от рушащегося архива. Здание сотряс еще один взрыв, и на лестницу обрушились камни, но Альтаир и Мария не останавливались, пока, наконец, не добрались до выхода.
Ступени под ними обрушились, и Альтаир едва успел вскарабкаться на площадку перед дверью и втянул следом Марию. Толкнув дверь, они вышли наружу. В этот момент раздались новые залпы, окончательно обрушивая здание. Альтаир и Мария прыгнули вперед.
Несколько минут они лежали на земле, тяжело дыша и радуясь, что они живы.
Потом, когда последние корабли тамплиеров скрылись за горизонтом, увозя с собой архив, Альтаир и Мария пришли в порт Лимассола. Солнце медленно тонуло в море.
- Я пожертвовала многим, чтобы вступить в ряды тамплиеров, - после долгого молчания сказала Мария.- Но теперь служение Ордену и всё, что связывало меня со Святой землей, утратило смысл. Не знаю, нужно ли мне пытаться что-то вернуть.
- Ты вернешься в Англию? - спросил Альтаир.
- Нет... Я уже слишком далеко от дома, так что отправлюсь в путешествие на восток. Возможно в Индию. Или на край света... А ты?
Альтаир задумался, наслаждаясь близостью к ней.
- Когда-то, когда был жив Аль Муалим, мне казалось, что я живу на грани, и что мой единственный долг - привести остальных к этому же пределу.
- Когда-то я тоже так думала, - согласилась она.
Альтаир вытащил из мешка Яблоко и поднял его.
- Этот артефакт ужасен, но в нем заключены чудеса... Я бы хотел узнать о нем как можно больше.
- Ты ступаешь по краю, Альтаир.
Он кивнул.
- Знаю. Меня погубило любопытство, Мария. Я хочу встретиться с лучшими учеными, изучить библиотеки всего мира, узнать все тайны природы и вселенной.
- И все за одну жизнь? Немного самонадеянно...
Он усмехнулся.
- Кто знает. Возможно, одной жизни вполне достаточно.
- Возможно. И куда ты направишься?
Альтаир улыбнулся ей, осознав, что хочет, чтобы Мария всегда была рядом с ним.
- На восток, - ответил он.
Часть 4
48
15 июля 1257 года
Иногда Маффео странно на меня смотрит. Словно он мне одновременно и верит, и считает, что я что-то от него утаиваю. Пока я рассказывал ему историю Альтаира, он несколько раз бросал на меня подобные взгляды. Смотря, как кипит жизнь на рынке Масиафа, наслаждаясь прохладой катакомб под цитаделью, прогуливаясь вдоль крепостной стены и наблюдая за тем, как кружащие над долиной птицы изредка пикируют вниз, он иногда смотрел на меня, будто хотел сказать: «Что ты скрываешь от меня, Никколо?»
Правильный ответ, конечно, «ничего». Я уж не говорю о том, что и меня самого терзали неугасающие подозрения, что, в конце концов, история эта должна к чему-то нас привести, и что Альтаир неспроста рассказывал мне всё это. Может она приведет нас к Яблоку? Или к дневникам Альтаира? Или к Кодексу - книге, в которую он записал самые значимые свои открытия?
В общем, Маффео снова бросил на меня странный взгляд.
- И?
- Что «и», брат?
- Альтаир и Мария отправились на восток?
- Маффео, Мария - мать господина, пригласившего нас в Масиаф, - Дарима.
Маффео повернулся к солнцу и закрыл глаза, наслаждаясь теплом и обдумывая мои слова. Уверен, он пытался мысленно найти в лице Дарима, которого мы знали, - мужчины лет шестидесяти с обветренным лицом, - черты лица женщины, которую мы никогда не видели, его матери, Марии.
Я дал ему время для размышлений, снисходительно улыбаясь. Как и Маффео, донимавший меня вопросами на протяжении всего рассказа, я сам перебивал Мастера, хотя и делал это с большим уважением и почтением, чем мой брат.
- А где сейчас Яблоко? - спросил я однажды.
Честно говоря, я втайне надеялся, что в какой-то момент Альтаир покажет мне артефакт. Он почтительно отзывался о нем, а порой в его голосе звучал даже страх. Вообще-то, я надеялся сам увидеть Яблоко. Возможно, чтобы понять, чем оно так притягательно.
К сожалению, этого не произошло. Мой вопрос натолкнулся на его раздраженное бормотание. Погрозив пальцем, он предупредил, чтобы я не забивал себе голову мыслями о Яблоке. Вместо этого мне следовало больше внимания уделить Кодексу. Альтаир сказал, что страницы Кодекса содержали все секреты Яблока, так что я мог изучить их, не подвергаясь пагубному влиянию артефакта.
Кодекс. Да, я решил, что именно Кодекс станет для меня самой значимой вещью. Самой значимой в моем будущем.
Оторвавшись от воспоминаний, я смотрел, как Маффео обдумывает тот факт, что Дарим был сыном Марии и Альтаира, и то, что их противостояние, в конце концов, сменилось уважением, потом влечением, дружбой, любовью и, наконец...
- А свадьба? - спросил Маффео. - Они с Альтаиром поженились?
- Да. Два года спустя после описываемых событий, они поженились в Лимассоле. Церемонию решили провести там в знак уважения к киприотам, позволившим разместить на острове базу асассинов и передавшим ключи от крепости Ордену. Уверен, что Маркос был почетным гостем на том празднике, а несколько иронических тостов было произнесено в честь пиратов, которые в какой-то мере были виновны в знакомстве Альтаира и Марии. Вскоре после свадьбы асассин с супругой вернулись в Масиаф, где и родился их сын, Дарим.
- Один сын?
- Нет. Два года спустя после рождения Дарима, Мария родила ему брата, Сефа.
- И что с ним стало?
- Всему своё время, брат. Всему своё время. Достаточно упомянуть, то был самый мирный и плодотворный период в жизни Мастера. Она мало говорил о нем, но, хотя эта часть его жизни лишком личная, чтобы поведать о ней всем, об этом много написано в кодексе. Все это время он совершал новые открытия и получал новые откровения.
- Например?
- Он записал о них в своих дневниках. Если бы ты заглянул туда хоть одним глазом, то нашел бы в кодексе не только упоминания о компонентах ядов для асассинов, но и рассуждения об их роли в медицине. Там описаны великие достижения будущего и катастрофы, которые должны будут случиться; чертежи доспехов и новых скрытых клинков, в том числе и такой, из которого можно стрелять пулями. Он размышлял о природе веры и человечности, о непостоянности хаоса, о порядке, навязанном не божеством, а людьми.
