Андрей Курков - Львовская гастроль Джимми Хендрикса
Рябцев, который вдруг понял, что если просто будет наблюдать за происходящим, то рано или поздно захочет спать, решил ускорить события. Он, забыв про оставленное на земле ружье, прошел к первому слева от арки парадному и зашел внутрь. Фонарика у него, увы, не было. Но в парадном горела тусклая лампочка, и в ее свете осмотрел бывший капитан истоптанные, давно не крашенные деревянные ступеньки, железную, недавно поставленную дверь квартиры номер один справа и слева, в глубине, низенькую полутораметровую деревянную дверцу, за которой, должно быть, начинался подвал. Эта дверца была полуоткрыта. Рябцев подошел. В нос ударил запах сырости. Он открыл дверь и увидел перед собой усыпанные мусором ступеньки вниз. Достал мобильник, подсвечивая им, стал спускаться.
Отойдя пару метров от последней ступеньки, Рябцев споткнулся о лежбище, сделанное из старого дивана. Опустился на корточки и осветил мобильником ближайшее пространство. Перед ним раскинулось место обитания явно интеллигентного бомжа. За лежбищем стояла табуретка. Под ней — несколько тарелок и пластиковое ведро с водой. На табуретке — третий том полного собрания сочинений Ивана Франко.
— Да уж, — выдохнул, поднимаясь с корточек, Рябцев. — Всюду жизнь…
Экран мобильника потух. Жилище неизвестного бомжа снова погрузилось в темноту. Со стороны открытой дверцы в подвал проникал тусклый свет. Надо уходить. Сейчас снова захрустит под ногами мусор на ступеньках.
Бомж, читающий Франко, мог бы и подметать свои ступеньки! Рябцеву стало грустно.
А в парадном хлопнула дверь. И кто-то зашел громко, по-свойски. Зашел и остановился. Рябцев замер.
«Может, это снова тот, в шляпе?» — подумал Рябцев.
Совсем рядом чиркнула спичка. Раздался шорох одежды. Волна нового света выкатилась из открытой дверцы в подвал и упала на ступеньки. И следом на верхнюю ступеньку лестницы опустился грубый черный ботинок, и второй ботинок тут же опустился рядом. Судя по их размеру, человек, которого еще не было видно полностью, был намного крупнее Рябцева.
Рябцев сделал пару шагов в глубину подвала, и тут голова его ударилась о что-то закругленное. Он ощупал рукой препятствие и понял, что это водопроводная труба. Холодная и мокрая.
— Кто здесь? Аня, ты? — нервно спросил мужской голос.
Владелец грубых ботинок осторожно спустился вниз, держа в руке горящую свечу. Он остановился около нижней ступени и поднял свечу повыше, осматриваясь по сторонам. Через несколько секунд он замер, и Рябцев понял, что его заметили.
— Руки вверх! — рыкнул бывший капитан КГБ. — И оставайтесь на месте, иначе буду стрелять!
— Не надо! — дрожащим голосом попросил мужчина и поднял левую руку вверх к правой, в которой он держал горящую свечу. — Кто вы?
— А вы кто? — спросил Рябцев, нервозность которого была успокоена страхом незнакомца, так легко поднявшего руки вверх.
— Я тут живу… временно… Пытаюсь начать жить сначала… Пить бросил, стал книги читать…
— Имя, фамилия?
— Петро. А зачем вам фамилия?
— Ладно, не нужна мне ваша фамилия… Опустите руки. Вы там, на улице, сейчас никого не видели?
— Нет, — ответил Петро.
— Вы тут уже долго живете?
— Почти год.
— Что-нибудь странное тут, в подвале, замечали? Например, соленый запах и появление воды?
— Трубу один раз прорвало… А запахи… Нет, соленого не было. Бывает, что просто воняет. Трубы ведь старые…
— Хорошо. Спасибо. Оставайтесь на месте! — скомандовал Рябцев и твердой походкой приблизился к Петру, посмотрел внимательно в его лицо, стараясь на всякий случай его запомнить, а после этого выбрался по лестнице из подвала и закрыл за собой маленькую полутораметровую дверцу.
Уже на дворе вспомнил, что не попрощался с хозяином лежбища. Но возвращаться не стал. Да и говорил он с ним таким образом, при котором любой признак вежливости оказывается неуместным. Старая школа дала о себе знать.
Во дворе было тихо. Рябцев постоял несколько минут у дверей первого парадного и вышел через арку на улицу. На улице, глядя на красный сигнал светофора, он вспомнил о ружье и нервными шагами поспешил обратно во двор. Ружье лежало там, где он его оставил. Забросив его за плечо, но всё еще взволнованный своей опасной забывчивостью, Рябцев пересек улицу и, усевшись на мотороллер, завел двигатель.
Проехав следующий перекресток, Рябцев заметил слева на тротуаре неспешно идущего человека в пальто и шляпе. Резко затормозил.
— Вы не подскажете, как проехать к Галицкому рынку? — окрикнул его Рябцев.
Мужчина обернулся на ходу и тут же остановился, всматриваясь в лицо спросившего.
Рябцев тоже немного нагнул голову вперед, вглядываясь в явно знакомые черты этого ночного странника.
— А вы заблудились? — с явным подвохом в голосе спросил мужчина в шляпе.
— Немного, — ответил Рябцев, перебирая в памяти свои нечастые в этой фазе жизни знакомства последнего времени.
— Вы, наверное, море ищете?! — снова в голосе человека в пальто и шляпе прозвучала ирония. — Или на охоту едете? — Его глаз дотянулся до ружейного дула, торчавшего из-за плеча Рябцева. — А почему в одиночку? Почему без Алика Олисевича?
— Пан Винничук?! — полуутвердительно произнес бывший капитан госбезопасности. — Вы?
— Да, я, товарищ капитан!
— А что вы тут делаете? — поинтересовался Рябцев.
— Гуляю. Ищу вдохновение.
— В подвалах и в парадных?
— Вы что, за мной следите? — Рябцеву показалось, что Винничук вдруг огорчился.
— Нет, я не за вами следил. Я следил за подозрительно ведущим себя человеком, которого я заметил в районе улиц, где за последнее время произошло немало преступлений и странных происшествий… Странно, что этим человеком оказались вы!
— Писатель, как и актер, может оказаться любым человеком, любым героем из собственных книг. — Винничук снисходительно улыбнулся.
— Вы меня извините, пан Винничук, я не знаю героев ваших книг. Не читал. Если подарите, то прочту и тогда сможем обсудить ваше творчество.
— Что это за привычка: просить у автора книги в подарок?! — возмутился писатель. — Вам что, купить трудно?
— Вы не обижайтесь, но если выбирать между книгой и витаминами для голубей, то я выберу второе. По моему твердому убеждению, нынешние книги не окрыляют и не заставляют задумываться о смысле жизни! Так вы что-нибудь интересное в тех подвалах и парадных нашли?
— Двух бомжей, — после минутной паузы ответил Винничук. — Я собираю человеческие истории для будущего романа. — И он вытащил из кармана портативный диктофон и фонарик. Посветил фонариком на диктофон и многозначительно с вопросом во взгляде уставился прямо в глаза Рябцеву.
