Эмилио Сальгари - Человек Огня
— Не бойся, Гарсиа. Мы отразим их нападение!
Он стал стрелять, а Гарсиа торопливо заряжал ружья и подавал ему.
Выстрел сыпался за выстрелом, и ни один из них не пропадал даром. Каждая пуля поражала кого-нибудь из воинов, то справа, то слева, то сзади карбета, так как индейцы подступали уже со всех сторон.
Как только кто-нибудь из дикарей падал, его товарищи на мгновение останавливались, издавая страшные крики, но затем снова шли на приступ.
Стрелы уже начинали сыпаться около Альваро, и положение становилось критическим, когда вдруг счастливая случайность остановила атаку.
За несколько минут перед тем Альваро заметил среди осаждающих одного индейца высокого роста, с диадемой из перьев на голове. Его грудь и руки были увешаны ожерельями и браслетами из кусочков золота и блестящих камней, по всей вероятности алмазов.
Думая, что это глава племени, столь обильно украшенный, Альваро старался попасть в него, но три раза дал промах. Наконец в четвертый раз его пуля достигла назначения.
Вождь, раненный прямо в грудь, полетел вниз с вершины бревна, на которое он влез, чтобы лучше наблюдать за осажденными, и его падение произвело потрясающее впечатление на дикарей, вызвав среди них неописуемую панику.
Воины побросали свое оружие — луки, дубины, граватаны — и бросились бежать со всех ног, точно на них сыпались выстрелы из митральезы.
Никогда еще бегство воинов не было таким безудержным и отчаянным.
— Сеньор! — воскликнул Гарсиа, пораженный этим неожиданным отступлением. — Какой мастерский удар!
— Я думаю, что мне удалось убить главного вождя племени, — сказал Альваро. — Я давно метил в него и следил за всеми его движениями, желая послать ему пулю в голову или в грудь.
— Неужели им этого еще недостаточно?
— А вот увидим, дружок.
— Они больше не показываются!
— Если убит действительно вождь, то они тут не оставят его тело… А, вот они подходят, прячась за древесные стволы. Они идут за трупом.
— Вижу, сеньор.
— Должно быть, этот дикарь был очень важным лицом. Индейцы, вышедшие из ближайшего карбета, приближались, прячась за стволы и стараясь подойти к убитому вождю.
Альваро мог бы легко перебить их всех, так как с крыши он прекрасно видел их и мог целиться. Но он не тронул никого и предоставил им делать свое дело, не желая раздражать их еще больше после только что прошедшей яростной атаки, которая едва не кончилась печально для обоих европейцев.
Дикари беспрепятственно подняли труп павшего вождя и перенесли его в один из ближайших карбетов.
— Да, — сказал Альваро мальчику, с любопытством наблюдавшему за всем. — Должно быть, я убил одного из самых знаменитых воинов.
— Меня поражает, что они не стараются отомстить за него, — заметил Гарсиа.
— Откладывают мщение до более удобного момента. Милый мой, мы должны защищаться до последнего, так как если попадемся живые в руки этим дикарям, то, кто знает, каким страшным мучениям они нас подвергнут, прежде чем изжарить на решетке из ветвей!
— Сеньор Альваро, я начинаю приходить в отчаяние! — воскликнул Гарсиа.
— А я еще нет. Пока у нас есть заряды, есть порох и съестные припасы, мы не должны терять бодрости.
— Неужели вы все еще надеетесь на приход тупинамба?
— Да, Гарсиа, я еще не потерял надежды.
— Если бы они пришли сегодня!
— Оставим дикарей, Гарсиа, и перекусим теперь, пока они нас не трогают.
Тупи удалились, унеся с собой трупы вождя и других убитых во время этой короткой, но страшно кровопролитной битвы. По-видимому, они больше не интересовались своей баррикадой. Остались только несколько воинов, прятавшихся за углами карбетов и наблюдавших за осажденными с целью предупредить их побег.
Жалобные крики и плач женщин, мужчин и детей доносились из хижин, находившихся в конце деревни и прилегавших к ограде. Должно быть, племя оплакивало смерть вождя.
Альваро, сильно потрясенный и взволнованный последними событиями, едва мог проглотить несколько кусков и тотчас же вернулся к своему посту на крыше карбета.
Он инстинктивно чувствовал, что им угрожает какая-то страшная опасность, так как был уверен, что дикари не оставят неотомщенной смерть одного из своих величайших воинов и его товарищей.
Гарсиа находился уже целиком во власти панического страха и с ужасом смотрел на гигантские горшки, баррикадировавшие дверь, думая, что рано или поздно он будет сварен в одном из них.
Однако день прошел совершенно спокойно. Индейцы, впрочем, не переставали жалобно кричать и трубить в свои боевые свистки, сделанные из человеческих костей.
С закатом солнца и наступлением темноты все эти крики и звуки внезапно прекратились.
Альваро, охваченный тревогой, взглянул на Гарсиа и заметил, что он дрожит.
— Ты боишься, мой бедный Гарсиа? — спросил он.
— Мне кажется, что смерть уже касается меня, — отвечал Гарсиа — Доживем ли до завтрашнего дня?
У Альваро не хватило мужества ответить что-либо бедному мальчику.
Взобравшись на самую высокую часть крыши, он с тоской смотрел на запад, словно спрашивая горизонт, еще окрашенный розоватыми лучами заката.
— Никого! — проговорил он с тоской. — Вдруг они придут слишком поздно!
Он сел на крышу, держа ружье на коленях.
Мрак быстро сгущался и отблески вечерней зари исчезли на небе. Все погружалось в темноту. В деревне, однако, царили полнейшая тишина и безмолвие, как будто все индейцы покинули свои хижины и удалились куда-то.
— Что они делают? Что готовят? — с тоской спрашивал себя Альваро. — Эта тишина пугает меня!
Вдруг какая-то блестящая точка промелькнула над площадью и упала на крышу.
Альваро вскочил на ноги и крикнул с ужасом:
— Мы погибли!
Он понял адский план дикарей!
Отчаявшись взять их живьем, дикари решили сжечь их внутри карбета, как хищных зверей, забравшихся туда.
Очевидно, они отказывались от лакомого блюда, о котором так долго мечтали, и приносили свое обжорство в жертву жажде мести за смерть вождя!
— Гарсиа! — крикнул Альваро. — Не прекращай стрельбы и готовься следовать за мной, как только я дам тебе сигнал.
— Сеньор! — пролепетал Гарсиа, заикаясь от страха. — Ведь они нас изжарят живьем здесь!
— Да, они хотят огнем мстить Человеку Огня! — сказал Альваро с мрачной иронией. — Ну, что ж, мы дадим им сражение и будем бороться, пока у нас останется хоть одна пуля и одно зернышко пороха.
Стрелы, к концу которых был привязан пропитанный смолой и зажженный хлопок, падали со всех сторон на крышу и вонзались в стены карбета.
Слой листьев, покрывавших крышу, уже начал дымиться во многих местах, но все же листья загорались медленно, так как были еще сырые после дождя.
