Юрий Стукалин - Быть зверем

Лай пса, раздавшийся совсем рядом, где-то за плотной стеной деревьев, свидетельствовал о том, что зверь настиг беглеца. Гарсия попытался бежать быстрее, но споткнулся и упал, не успев выставить руки перед собой. Он ударился о каменную кладку сакбе, раздирая лицо в кровь. Боль от удара была страшной, но испанец снова вскочил на ноги и подхватил выпавший при падении меч. Еще минута, и он увидел своего противника.

Индеец стоял на берегу спиной к озеру, прижимая к груди какой-то сверток, длинной палкой отбиваясь от наседавшей собаки. Другого оружия при нем не было. Гарсия почувствовал, как его затрясло от нахлынувшего бешенства. Наконец он добрался до мерзкого дикаря, вынудившего его пережить столько злоключений. В ярости он готов был броситься на краснокожего и прикончить его, но смог сдержать затмевавшую разум жажду мести. Испанец отозвал пса и заставил его сесть рядом. Зверь порывался вскочить и продолжить атаку, но Гарсия охладил его пыл резким ударом сапога по ребрам. Пес взвизгнул, отскочил в сторону и испуганно посмотрел на хозяина, поджав хвост так, что, казалось, тот прилип к его поджарому животу. Но Гарсия даже не заметил реакции своей собаки. Его интересовал только индеец.

Они стояли друг против друга, напряженные, не отрывая глаз, готовые в любой момент схватиться в решающем поединке. Испанец с длинным, острым мечом в руке и индеец с сучковатой палкой. Лишь десяток метров разделял их. Дикарь, не сводя глаз со своего противника, нагнулся и аккуратно положил сверток на землю, после чего крепко сжал обеими руками свою никчемную палку. Он был готов драться против чужеземца и его зверя, понимая в то же время, что выйти победителем ему вряд ли удастся.

Гарсия занес свое грозное оружие и шагнул в сторону краснокожего, не в силах сдержать довольной ухмылки. Глупый дикарь проделал такой тяжелый, изнуряющий путь и теперь стоял на берегу озера спиной к острову, на котором возвышались пирамиды индейского города. Испанец не сомневался, что именно этот город был целью гонцов-чонталей, и теперь вот он, совсем рядом, но дикарю не суждено попасть туда. Потому что он, Гарсия, сейчас убьет его.

Собака боязливо сделала шаг в сторону своего хозяина, все еще не понимая, чем вызвала его гнев, но неожиданно раздавшийся в зарослях шорох заставил ее обернуться. Ветер донес до ее чуткого носа запахи чужих людей, и она зарычала, оскалив огромные, пожелтевшие клыки. Не менее десятка стрел вылетело из чащи, с глухим звуком вонзаясь в собачьи бока. Увидев, как собака замертво повалилась на землю, Гарсия закрутил головой, пытаясь разглядеть невидимых врагов, и в тот же миг из сельвы высыпала толпа индейцев.

Их было человек пятьдесят – сильных, хладнокровных воинов, чьи тела и лица покрывала черная краска войны. В руках они держали натянутые луки, готовые в любой момент выпустить в двух незнакомцев смертоносные стрелы. Испанец, не веря своим глазам, растерянно вертелся на месте, выставляя перед собой острие меча. Злость и негодование переполняли его. Ведь после стольких дней безумной гонки он наконец настиг своего врага и уже готов был изрубить его на куски, уничтожить, как болезнетворную гниду, а теперь стая выскочивших из леса мартышек пытается лишить его этого удовольствия. Гарсия в ярости закричал и кинулся на стоявшего у края воды Чимая, занося над головой сверкающий на солнце меч. Он быстро преодолел разделявшее их расстояние и уже намеревался нанести своему противнику смертельный удар, когда в стороне зазвенела тетива и длинная стрела пронзила его бедро. Гарсия рухнул под ноги спокойно стоявшего Чимая, и тот, сделав шаг вперед, выбил из его руки меч. Упираясь руками в землю и подтягивая залитую кровью ногу, испанец пополз к ненавистному врагу. Он исступленно кричал, стараясь ухватить дикаря, но было поздно. Чимай, не обращая внимания на поверженного врага, перешагнул через него и направился к стоявшим поодаль воинам. Он легко определил их предводителя по богатым одеждам и украшениям.

– Мое имя Чимай, – обратился к нему он, протягивая завернутый в материю череп Каб-Чанте. – Я прошел долгий путь из Акалана, государства чонталей, чтобы говорить с вашим правителем, Кабналем.

Опираясь на длинное копье, предводитель лакамтунцев мрачно оглядел чонтальского гонца. Некоторое время он не двигался с места, словно застывшее изваяние, а затем с невероятной скоростью крутанул копье, обрушив тяжелое древко на голову пошатывающегося от усталости Чимая.

– Не пристало грязной чонтальской собаке говорить с моим правителем, – сказал наконец он, ставя ногу на шею распластавшегося на земле бесчувственного Чимая. – Верховный жрец решит твою судьбу.

Катер пристал к берегу, и из него высыпало семь человек, сразу же приступивших к разгрузке. Они быстро вытащили на берег какие-то ящики, мешки и плотно набитые рюкзаки. Люди эти мало походили на археологов, да и за спиной у каждого из них висел автомат. Когда вся поклажа была выгружена, двое незнакомцев вернулись к катеру и помогли выбраться из него еще одному человеку, который, судя по всему, не мог передвигаться самостоятельно. Когда они несли его на берег, я отчетливо смог разглядеть, что правая рука его висела на перевязи, нос был перехвачен широким белым пластырем, а левая нога, затянутая в толстый, ясно проступающий через намотанные серые тряпки гипс, несгибаемо торчала вперед, словно указывая им наиболее верный путь. Этим человеком был Длинный.

– И сюда добрался, гад, – затаившийся рядом со мной Ник едва не поперхнулся от злости.

Ситуация складывалась отвратительная. Только мы начали свыкаться с мыслью о том, что смогли сбить с толку всех преследователей и нам предстоит провести в одиночестве долгое время, как снова появился этот настырный урод. Вид его мог бы вызвать у постороннего человека приступ праведного сочувствия. Порезанный нос, разбитое лицо, сломанная рука, сломанная нога – бедняга, попавший под паровоз, да и только, – но мы знали, насколько этот человек опасен.

– Что же еще ему надо было сломать, чтобы он оставил нас в покое? – с трудом выдавил я из себя.

– Шею, – ответил Ник, разглядывая собравшихся на берегу людей, которым Длинный отдавал указания.

Высадившиеся на остров люди представляли для нас смертельную угрозу, но более всего меня в данный момент беспокоили оставленные нами на берегу следы. Много следов. На мокрой, впитавшей потоки воды земле отпечатки наших ног были слишком хорошо видны издалека, чтобы находившиеся поблизости боевики не заметили их. Это было лишь делом времени, и вскоре один из сапатистов наткнулся на них. Бандиты отвлеклись от своих дел и схватили автоматы, настороженно оглядывая окружавшие их джунгли. Длинный, которого вынесшие на берег люди усадили на один из ящиков, выкрикнул какой-то приказ, и двое трусцой побежали в нашем направлении.