Михаил Демиденко - За Великой стеной
— Благодарю! — искренне сказал я.
Но им пришлось еще задержаться. Опять мелодично запел звонок — пришла семья филиппинцев. Девушка, по всей видимости, была невестой на выданье, ей нужно было выбрать ожерелье из жемчуга. Европейцы никогда так не боготворили дары моря, как жители островов. В Европе время от времени возникал ажиотаж, затем нитки с матовыми зернами прятались в сейфы или спускались перекупщикам. На островах же жемчуг всегда в цене.
Женщины любят подарки... Да кто их не любит. В каждой подаренной безделушке застывает мгновение; проходят годы, безделушка хранит память о забытом. У меня остался от отца нефритовый китайский божок Плодородия — пузан с отвислыми мочками ушей (они означают у китайцев признак душевного равновесия), и цена сувениру — несколько юаней, но отец считал талисман наделенным чудодейственной силой, приносящей удачу. Я всегда брал талисман, когда отправлялся в рискованный вояж, а в этот раз забыл. Может быть, поэтому я и влип в историю, как муха в липучку.
Девушка терпеливо ожидала, какую нитку жемчуга выберет для нее мать, но каждый раз, когда очередная нитка откладывалась, в глазах ее вспыхивал испуг: а вдруг совсем ничего не купят?
Наконец была выбрана нитка, которая получила всеобщее одобрение. Девушка будто не дышала, гладила «зерна», любовалась ими, позабыв на радостях поблагодарить за покупку.
Глядя на эту сцену, мне тоже захотелось купить что-нибудь для Клер, чтобы она сохранила память обо мне на всю жизнь. Черт с ними, с деньгами, как-нибудь выкручусь, не впервой!
— Подберите и мне что-либо на свой вкус, — сказал я приказчику. — Но имейте в виду, у меня нет собственных нефтяных вышек.
— Понятно! — Приказчик дружески улыбнулся. — Вот рекомендую. Раз вы православный, греческой церкви... Вот! Византия!
И он положил на прилавок два витых платиновых кольца с бирюзой. Настоящих, не подделанных под старину. Они были прекрасны!
— Я берег на всякий случай, — сказал доверительно приказчик. — Не сомневайтесь. Я бы вам их не отдал, если бы... У вас особый случай. Луис, по-моему, у нас такой первый случай?
— Истинная правда! — поклялся охранник. — Бери, хозяин, не прогадаешь.
Кольца были мужским и женским. Но какая цена? И, точно угадывая мою мысль, приказчик, улыбнувшись, сказал:
— Я возьму по-божески. Чтоб не торговаться. Времени ни у вас, ни у нас нет.
И он назвал сумму.
Возможно, по его мнению, это была божеская цифра, но для меня она показалась ценой сатаны. Но что оставалось делать?
Я расплатился за старинные витые кольца. Хотел было поторговаться, но по выражению лица приказчика догадался, что уступки не будет, я только зря «рассыплю бисер слов своих».
Я спешил «на рысях» к батюшке по раздобытому несколько утомительным способом адресу. И вдруг я опять вспомнил прочитанное в тетрадях молодого вьетнамца.
...Господин Фу не бил слуг. Если бы такая потребность возникла, это сделали бы другие. Господин Фу испепелял слуг презрением. Распекал он Пройдоху на заднем дворе. Фасад дома господина Фу выглядел европейским, но внутри здание было спланировано в традиционном китайском духе: с женской половиной, глухими кладовыми, затененными спальнями, крытыми черепицей переходами между покоями. На заднем дворе высился каменный гараж, где рядом с «фордом» стояла двухместная коляска рикши. Господин Фу расхаживал в черном халате, полы халата развевались. Господин Фу поучал:
— Где шлялись? В Крытом рынке? Раньше там было иначе, проще и чище. Висели красные фонари. Двери направо, налево... Но я плачу вам не для того, чтобы вы развлекались. У меня солидный дом, а не притон для шелудивых. Одного выгнал, и до вас очередь дойдет. Ты чего улыбаешься? — набросился он на Сома.
Тот сидел на опрокинутой пустой железной бочке, спрятав глаза за темными стеклами очков.
— Я вас нанял, чтобы вы охраняли мою персону, а не шлялись где вздумается. Отныне без разрешения не отлучаться!
Он высокомерно поглядел сверху вниз на Пройдоху.
— Чего морщишься? Всыпали в полицейском посту? Правильно сделали.
— У него ботинки жмут, — сказал Сом.
— Купи кеды или соломенные сандалии, чтобы не топать как лошадь.
— У него нет денег.
— Ай-я! — сказал господин и замер. Потом зашипел: — Нашел слугу, тратит в ночь больше, чем хозяин в молодости.
— Деньги у меня украли в полиции, — глухо сказал Пройдоха.
— Угу, — выдавил из себя господин. — На!
Он положил на перила перехода несколько долларов.
— В счет будущего... И учти, ты должен мне пять тысяч.
— За что? — встрепенулся Ке. У него даже дыхание перехватило.
— Думаешь, тебя отпустили бесплатно? Или хочешь побывать там, где над входом красуется надпись: «Ее Величества королевы Англии»?
— Что вы, господин, — сник Пройдоха. — Я отработаю. Я сделаю, что прикажете. Только где мне заработать такие деньги?
— Старайся... Я подумаю, как тебе искупить свою вину, — ответил господин и ушел.
Сом поднялся с бочки.
— Где я заработаю столько денег? — удивился Пройдоха.
— Иов! — выругался Сом. — А знаешь, почему он рассвирепел?
Пройдоха пожал плечами. Он повторял про себя: «Пять тысяч! Пять тысяч!»
— Перестань молиться! — рассмеялся Сом. — За меня больше заплатили. Он орал... Его дочка нас подслушивала... Я видел. Это он орал для нее. А пять тысяч он выжмет из тебя, будь уверен.
Сом задрал подол рубашки, которую здесь носят на голое тело, вынул из-за пояса кольт, сунул в руки Пройдохе. Это было оружие, которое отобрали у Пройдохи на Посту. Ке не задал вопроса, каким образом оно оказалось вновь у телохранителя господина Фу. С одной стороны, он был рад, что отделался несколькими синяками и ссадинами, — ведь его могли свободно упрятать за каменные стены, и он вновь оказался бы на каторге, на этот раз официальной — судьи колониальных властей быстры на расправу с такими, как Ке. С другой стороны, Пройдоха понимал, что попал в кабалу — теперь с ним не будут церемониться. В случае неповиновения он моментально очутится в полиции, где на него составили карточку.
«Убегу!» — подумал Ке.
Сом, будто читая его мысли, произнес:
— Ты теперь как обезьяна в сетке. Не вздумай бежать — найдет. Считай, что тебя мобилизовали в армию. Советую научиться отдавать честь. Пошли, покажу казарму.
