Иван Папуловский - Агент зарубежного центра
Пока Никлус, Мадиссон и компания сидели «на казенных харчах», в Эстонии продолжили «работу» их сподвижники, объявившие себя идейными правдолюбцами. Лагле Парек, Арво Пести, Хейки Ахонен, Энн Тарто быстро сумели установить связь со стокгольмским оракулом Антсом Киппаром. Правда, первые письма их друг к другу шли «кружным путем» — через Москву и Ленинград, куда Лагле и ее партнерам приходилось выезжать в поисках иностранных туристов, бизнесменов, журналистов. Появление связного в лице моряка Вольдемара Хольма «упростило» процедуру передачи «материалов» из Тарту и Таллинна в Стокгольм, а из Стокгольма — в Эстонию.
Яак Пыльд и Вольдемар Хольм хорошо «вписались» в киппаровскую систему. Они отработали разные варианты поведения Хольма в экстремальных ситуациях, продумали, как он должен отвечать на возможные каверзные вопросы и нападки самого Киппара и его компаньонов.
— Вольдемар Хольм — умный и находчивый человек, сумеет противостоять любым провокациям, — уверенно докладывал руководству отдела и Комитета майор Пыльд. — На острие операции «Бриз» мы имеем надежного товарища.
6
За время регулярных рейсов в шведскую столицу Вольдемар Хольм неплохо узнал этот красивый скандинавский город, светлый и зеленый, окруженный и пронизанный водой подступающих к нему шхер, протоков, озер, усовремененный круговыми транспортными развязками в нескольких уровнях, но теперь эстонский моряк не мог позволить себе познавательных прогулок по Стокгольму, не мог расслабиться. Он должен ежесекундно контролировать свое поведение, ощущения, подмечать все вокруг, чтобы не дать себя спровоцировать. Но держался Волли спокойно, привычно заходил в названное Киппаром по телефону кафе или ресторан, где «шеф» уже ожидал его с бутылками сока на столике в уютной нише, с искренней радостью вставал ему навстречу…
Ничто человеческое не чуждо и этому старому эмигранту, снедаемому ненавистью к стране, к флагу, под которым прибыл в Стокгольм его связной. И не просто связной, а друг, которому он поверил, к которому привязался, как к младшему товарищу. Это заметил его сухопарый зять — такой тщедушный и неловкий по сравнению с Боксером, как он продолжал про себя называть Волли. Пусть ревнует!..
— Чем нас радуют сегодня наши друзья? — спрашивал он моряка-связного, снова усевшись в кресле за столиком. — Что делается в Тарту, Пярну?
Он называл их ласково — «наша Лагле», «наш Мати», «наш Хейки…» Под «нашими друзьями» имелась в виду группа подпольщиков, которую теперь представлял сам Вольдемар Хольм.
— Вчера я получил известие из Австралии, — хвастливо сказал Киппар Вольдемару Хольму, открывавшему бутылку с соком. — Сообщают, что в Эстонии продолжаются аресты недовольных Советами. — Он назвал несколько фамилий. Про некоторых Волли слышал — преступники времен Великой Отечественной, уличенные в пособничестве фашистам, издевательствах над мирным населением. Среди названных в сообщениях Лагле, Мати, Хейки и других нередко фигурировали имена хулиганов, растратчиков, квартирных воров, взяточников. Общим между ними было только то, что их привлекли к ответственности органы советского правопорядка и сделали это на территории Эстонии. Киппар заносил всех в списки «политзаключенных» Эстонии, просил узнать адреса родных и близких, через которых возглавляемый им «Центр» окажет помощь — денежную, вещевую, моральную. Кому что подойдет… И по-прежнему требовал от своих эстонских «корреспондентов»:
— Побольше имен, не забудьте никого!
На удлиняющийся список имен репрессированных в Эстонии уличных хулиганов, мошенников и военных преступников Киппар умел «выколотить» немалые деньги и с негласных своих хозяев, и с простаков-обывателей. Значительная часть этих денег плотно оседала в его собственном кармане.
Он подслеповато смотрел из-под густых серых бровей на Волли, удовлетворенно улыбался. Похвалил Лагле за смелость в организации кампании по оправданию Марта Никлуса.
Киппар был восхищен активностью Лагле и ее группы, он думал, что за ними — много других борцов, которые не дадут спокойно жить Советам. Изготовлявшиеся группой Лагле «Дополнения» с тенденциозными измышлениями об обстановке в Эстонии Киппар приправлял своими домыслами, регулярно снабжал «свежими сведениями» — за щедрую плату — «Голос Америки», радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», ЦРУ и другие спецслужбы западных стран. Там Киппара знали, там его «информацию» ждали.
— Насчет уточнения военных карт, — говорил Киппар негромко, но довольно внятно, — надо напомнить нашим друзьям. Да и сам посмотри — у тебя глаз острый, наблюдательный…
Хольм про себя усмехнулся такой похвале «шефа», но ничего не сказал. Он теперь хорошо знал Антса Киппара, ничему не удивлялся, ни на что не обижался. Иногда ловил себя на том, что относится к этому увлеченному всесветской «борьбой» человеку как к больному фанатику, с которым уже нет смысла спорить, что-то ему доказывать.
Даже тогда, когда Киппар явно ошибался или запускал «утку» по непроверенным или неподтвердившимся фактам, он, ничуть не смущаясь, говорил:
— Бывает…
У него, как всегда, и сегодня были приготовлены «документы» для передачи Лагле Нарек, Мати Кийренду и другим сообщникам в Эстонии, крупная сумма денег, магнитофонная мини-кассета, на которую он сам лично надиктовал «указания» о дальнейшем развертывании антисоветской и шпионской работы на эстонской земле.
На прощанье — ставшее ритуальным восклицание:
— Peame vastu! («Будем стойкими!»).
7
В просторный кабинет генерала Поронина входили сотрудники Комитета государственной безопасности республики — начальник отдела полковник Эдуард Сельямаа, его заместитель подполковник Василий Петков, майор Яак Пыльд, несколько молодых работников, участвовавших в осуществлении операции «Бриз». Генерал говорил по телефону, но рукой показал входившим на стоявший слева от входной двери низкий круглый стол с мягкими креслами вокруг него. Правда, кресел на всех не хватило, молодые офицеры придвинули поближе обыкновенные стулья, наливали из большого кофейника в стоявшие на столе чашки кофе.
Поронин в молодости участвовал в борьбе с бандитизмом и националистическим подпольем, был ранен, остался работать в республике. Сносно владел эстонским языком, прошел хорошую чекистскую школу, вырос до генерала. Среднего роста, с пытливыми и добрыми светлыми глазами и интеллигентными манерами, он располагал к непринужденному дружескому разговору, к нему приходили за советом и помощью по сугубо личным делам. Он хорошо знал каждого из вошедших и уже усевшихся вокруг низкого круглого стола.
