Моя Калифорния - Лея Сван
Других вариантов, кроме как согласиться с ним, не оставалось. Удивительно, непостижимо, но полиция вправду так и не явилась за мной. Может действительно обойдется?
С этой робкой надеждой я провела следующие несколько часов, то впадая внезапное отчаяние ужаса содеянного, то в попытке взять себя в руки с нелепым убеждением, что Роберт в порядке. Вздрагивая от каждого резкого звука, пыталась сосредоточиться на происходящем на съёмочной площадке, однако получалось из рук вон плохо. После десятого окрика режиссёра «Мисс Райз, проснитесь наконец!» я послушно вскинулась, уставившись в сценарий. И вновь ничего не поняла из ровных одинаковых строчек.
Эдди подошёл вплотную, короткие пальцы крепко взяли за локоть «Отойдемте-ка в сторонку, Кристи!». Прозвучало почти интимно. Удивительно, он помнит моё настоящее имя?
— Что с тобой сегодня? — Эдди буравил меня пристальным взглядом.
Сочувствие не значилось в числе слабостей нашего режиссёра, поэтому я немного растерялась,
— Я… я не знаю!
— Послушай, девочка, я за тобой с утра наблюдаю, ты сама не своя: то отключаешься, то дергаешься точно выброшенная из воды рыбёшка, пуча глаза и хватая воздух ртом, будто вот-вот свалишься с сердечным приступом. Что у тебя случилось?
Слышать о таком явном провале попытки держать себя в руках оказалось весьма огорчительно. Приз «Масс Конспирация» очевидно пролетел мимо меня, оставалось последнее — вдохновенно врать.
— Ничего не случилось, честно — честно! Просто плохо спала ночью. Совсем не спала, можно сказать. А всё из-за собак! Эти собаки под окнами были такие громкие, даже не знаю откуда взялись. Лаяли и лаяли, точно в них бес вселился. Вот я и не выспалась. А теперь голова болит. Ужас, как раскалывается! Совсем не могу думать! — для убедительности схватившись за виски, изобразила вселенскую муку. В конце концов, мне за это деньги платят. Не за головную боль, конечно, а за актерские способности. Если платят, значит они должны быть? Верно?
Сложно сказать насколько Эдди проникся устроенным мной спектаклем. Подавив тяжёлый вздох он лишь покачал головой,
— Собаки значит?
— Ага, их было пять или шесть. Очень шумные…
Он не дослушал,
— Ладно, ладно, мисс Райз. Передохните. Сходите в медпункт, попросите таблетку от головной боли, подышите свежим воздухом…
— Серьёзно? Вы разрешаете…?
— Да, я даю вам перерыв. Не на целый день, нет. Но пару часов можете отдохнуть. Прогуляйтесь, придите в себя и жду вас здесь, — он перевел взгляд на экран мобильного, — к половине третьего. Доснимем сцену встречи с Джеком. Надеюсь, к тому времени вы вернётесь в норму.
— Я постараюсь…
Он хмуро скривился (что, по всей видимости, означало попытку улыбнуться) и махнул рукой, прогорланив: «Все по местам, мать вашу! Или мне каждому прислать письменное приглашение?!». Потный лоб, плавно переходивший в плешь, устрашающе отразил пронзительный свет софитов, но меня это уже не касалось. Прихватив из гримёрки сумку, вывалилась в расплавленный полдень пятницы.
Рабочий день в съёмочном городке был в самом разгаре. Несмотря на одуряющую жару, двор был полон людского мельтешения. Высокий темнокожий парень, неторопливо толкающий через двор тачку с каким-то барахлом, приветливо помахал мне «Отличный денёк, мисс!». Я махнула в ответ. Хоть у кого-то этот день удался.
Осторожно пробирающаяся в виски головная боль внезапно полноправно заявила о себе. Эх, не надо было врать о ней! Мама частенько говорила «Не поминай беду — накликаешь!».
Вот и сейчас, поморщившись, энергично растёрла виски, надеясь хоть немного сбавить темп сверления в них. Может быть, действительно пройтись до местного медпункта? Обычно там практически пусто и кондиционер работает на полную мощность…
Я успела прошагать весь двор и миновать парковку, когда мобильный опять напомнил о себе. Имя на дисплее вызвало удивление. Последним, кого я ожидала услышать в этот момент, был мой агент.
— Майк, вы? — удивление вытеснило хорошие манеры.
— Добрый день, мисс Райз, — обманчиво мягкий голос Гольфстрингера как всегда был невозмутим. — Надеюсь, у вас найдётся для меня пара минут. Необходимо обсудить пару вопросов.
Я могла бы конечно ответить, что безумно занята, так как вчера прикончила человека и с минуты на минуту ожидаю ареста, но вместо этого пролепетала беспомощное «Да, конечно».
Внимательно слушая собеседника, никак не могла понять, о чём это он? Какой контракт с кинокомпанией, который мне надо обсудить с ним? Предложение роли в фильме? Меня взяли? Наконец догадалась — самый крутой агент Голливуда просто не в курсе, он ничего не знает о вчерашнем вечере и моём сногсшибательном выступлении на нём. Правда выглядела совсем печально, но что поделаешь — я накосячила и вернуть обратно вчерашний день, как и исправить случившееся уже невозможно. Дослушав до конца, прерывающуюся всплесками хриплого кашля, речь Майка Гольфстрингера, я набрала побольше воздуха и выдала решительное.
— Я очень благодарна вам, Майк, но, к сожалению, это совершенно невозможно!
Он, очевидно, не был готов к такому ответу. Помедлив, мужчина уточнил,
— Что именно невозможно?
— Моё участие в фильме. Ну, про агента Бонда. Я не могу там сниматься. Мне очень жаль, что я зря потратила ваше время.
Похоже, с первого раза ему не удалось переварить мои слова,
— Эммм, мисс Райз… Лаки, боюсь вы не до конца поняли меня. Студия уже согласовала предварительный контракт и это очень хорошее предложение…
— Но я не могу! Вы не понимаете! Вчера кое-что случилось и я…
И тут случилось страшное — я всё ему выложила. Может быть потому, что от Гольфстрингера исходило то внятное ощущение спокойной уверенности и власти, которое я чувствовала в отце, а может я просто больше не могла держать эту жуткую, раздирающую меня правду, в себе. Под конец своего рассказа немного поплакала, закончив сопливым: «Я не хотела так сильно его ударить». Сказать, что я совсем не хотела его (Роберта) ударить, было бы чистой воды неправдой. Всхлипнув, ждала вердикта Майка. Он сказал неожиданное,
— Лаки, вы отдаёте себе отчёт в серьёзности обвинений?
— Конечно! — слёзы разом высохли. — Я же убила человека!
— Речь не об этом. Сомневаюсь, что мистер Браун пострадал так серьёзно. Информация о таком инциденте уже дошла бы до меня. Я говорю о сексуальном домогательстве, в котором вы обвиняете его.
— Я не вру! Всё так и было! — щёки вспыхнули огнём. Как он мог подумать, будто я способна на подобный вымысел?!
— Вы обращались в полицию?
— Нет. Я… Я испугалась.
Какое-то время мой собеседник обдумывал полученную информацию, растянув молчаливую паузу, и наконец-то произнёс,
— Мне потребуется некоторое время, чтобы во всё
