Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский
— Какой у вас номер телеграфа? — спросила у него девушка.
— Пятьсот третий, — сразу ответил ей молодой человек. — Генриху Ройке до востребования.
— Ждите телеграмму завтра, в восемь утра.
— А если вы не напишете? — он не убирал руки, не хотел её отпускать, волновался. — Может, вы скажете номер своего телеграфа?
— Ждите моей телеграммы, а если я не напишу вам…, - она замолчала.
— А если не напишете?
— Ждите меня на аэровокзале, на смотровой площадке.
— Ах, там! Но когда?
— Когда-нибудь, — ответила ему девушка, аккуратно освободилась от его руки и, чуть пожав на прощанье его пальцы, пошла к выходу.
— До свидания, фройляйн Гертруда, в восемь часов утра я буду на телеграфе, буду ждать вашу телеграмму, — сказал молодой человек, и Зоя по его тону поняла, что он и вправду будет ждать телеграмму.
Дева уходила от кафе не по-девичьи быстрым шагом, она была довольна и проведённой работой, и собой.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 32
⠀⠀ ⠀⠀
Казак разделся и остался в одной рубахе — которая была из расшитого шёлка и, судя по всему, стоила немалых денег, — и подвёрнутых панталонах на подтяжках, он даже башмаки с носками снял. Его котелок был залихватски сдвинут на затылок. Брат Емельян опирался на лопату и поглядывал на брата Аполлинария.
— Ты, вашбродь, может, объяснишь диспозицию, чего мы тут на бережке делать будем. Ежли подумать, то лопаты и мешки нам для открытия купального сезона не надобны.
Аполлинарий Антонович, засучив рукава, копался в сложной механической конструкции, укреплённой между кормой баркаса и паровым агрегатом. Он поднял голову, оглядел казака и брата Тимофея и весьма высокомерно ответил:
— Неучам то знать не обязательно, всё равно не поймёте. Вам надобно усвоить только одно, я голова — вы руки, я говорю — вы делаете! И не задаёте лишних вопросов.
— Ты видал? — Тютин удивлённо поглядел на брата Тимофея.
А тот покачал головой:
— То не по-христиански, кичится брат наш своей учёностью, гордится, а гордыня есть грех великий.
— Ах вот вы как заговорили?! — усмехнулся Квашнин, но от своего дела не отвлёкся, не повернул к ним головы, а, продолжая что-то вертеть в своём автомате, произнёс:
— А сидеть в своё удовольствие целыми днями в библиотеках, почитывать стишки в журналах да попивать кофе, пока иные трудятся и во свете, и во тьме — это не грех праздности? Напомни-ка мне, брат Тимофей. А ты, казак, отвечай: носить рубашки из шёлка по талеру за штуку — то не грех гордыни?
Растерянные товарищи его переглядывались в удивлении, а брат Аполлинарий продолжал, усмехаясь:
— Так что взяли лопатки в руки, взяли мешочки, и каждый мешочек доверху набиваем песочком. А потом завязываем и укладываем в баркас. И так делаем до тех пор, пока все мешочки с песком не будут сложены на лодку. И вопросами глупыми меня больше не отвлекаем.
— Между прочим, — снова заговорил казак, — светлейший князь Александр Васильевич требовал от офицеров, чтобы даже самый нижний чин перед атакой знал свой манёвр и задачу.
— Требовал, требовал, — поддакивал Тютину брат Тимофей. — Сие исторический факт.
Видимо, авторитет светлейшего князя сыграл свою роль, инженеру Квашнину тут крыть было нечем. Аполлинарий Антонович разогнул спину и, отложив отвёртку, полез в свой сюртук, достал оттуда портсигар, открыл его и жестом предложил товарищам сигары, но те лишь покачали головами, и тогда инженер закурил и только потом начал говорить:
— Сегодня, как говорят в театрах, у нас последний прогон. Автомат в принципе готов, долго я и мой помощник с ним мучались, но, кажется, отладили, теперь его надо испытать в деле, да и лодку тоже испытать не помешало бы.
— Ну, это понятно. А мешки-то с песком зачем? Для веса, что ли? — спросил Тимофей Сергеевич.
— Да, динамита у нас пять тонн, вот и песка возьмём столько же. Мешочки по пятьдесят кэгэ. Накидаем сто штук в лодку — будет пять тонн. Хочу поглядеть, как всё будет работать в деле. Лодка-то по паспорту рассчитана на четыре тонны. Да ещё и автомат двести кило без малого.
— Ишь ты, значит, перегруз, — понял Тютин. — И что думаешь, с лишней тонной не потонет?
— Нет… По моим расчётам не должна. Но это в идеальных условиях, тем более что вес автомата я компенсирую предельно малым количеством угля и воды. Топлива я возьму по минимуму, нам нужно набрать давления всего на один рывок, на километр хода. А лишнюю тонну лодка должна везти. По идее. Да, и нужно ещё будет сделать несколько замеров скорости лодки в перегруженном состоянии, чтобы точно рассчитать давление в котлах во время начала хода. В общем, сегодня, а может, ещё и завтра будем кататься по реке.
— Значит, не о чем беспокоиться? — судя по всему, брат Тимофей немного переживал и хотел услышать успокаивающий ответ.
— Покатаемся — посмотрим. Нужно всё проверить в условиях, так сказать, максимально приближенных к боевым, — вслух размышлял Квашнин, выпуская сигарный дым. И продолжал, как будто преподаватель читал лекцию студентам: — Ведь мы не знаем наверняка, как поведет себя перегруженный баркас на большой скорости. Вот и посмотрим.
— А что с ним может случиться? — интересовался Тютин.
— Ну, к примеру, его начнёт захлёстывать встречная волна, и тогда всё…, - Аполлинарий Антонович снова взял в руки отвертку, а сигару прикусил зубами.
— Что тогда, потонет лодка? — снова спросил Тютин.
— Обязательно потонет, начнёт черпать воду, и чем дальше, тем больше, и всё — на дно, — не вынимая сигары из зубов, отвечал инженер. — Так что, братья-монахи, взяли лопатки в ручки и начали насыпать песочек в мешочки, — он ещё раз взглянул на товарищей, усмехнулся и произнёс с явным удовольствием: — Вижу, моим братьям не по нраву такая работка, — он укоризненно покачивал головой, — вижу, отвыкли, отвыкли вы, братья, в этих ленивых европах ручками-то трудиться.
Брат Тимофей и брат Емельян переглянулись и, не соизволив отвечать на подобные выпады, принялись за дело, стали насыпать речной песок в мешки, ведь таких мешков им нужно было насыпать и перетащить в лодку очень много. А брат Аполлинарий удовлетворённо глядел на них, попыхивая сигарой, а после снова взялся за отвёртку и принялся крутить что-то в своём автомате.
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀ *⠀ *
⠀⠀ ⠀⠀
Признаться, она давно так никого не ждала, как этого визитёра; даже молодых и сильных мужчин, таких, как коммодор Винтерс, герцогиня ожидала в гости с меньшим нетерпением. Лейба Мусаифф обещался быть к трём часам дня. Ну, конечно,
