Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
Как только дядюшка Антифер увидел их, его первым движением было отвернуться, но он устоял против этой непростительной слабости и высокомерным тоном представил им компаньона:
— Банкир Замбуко.
Банкир бросил исподлобья недружелюбный взгляд на спутников своего будущего шурина.
Затем дядюшка Антифер прибавил, обращаясь к Замбуко:
— Мой племянник Жюэль… Жильдас Трегомен, мой друг.
По знаку дядюшки все направились к отелю; по пути им встретились Бен-Омар и Назим, но малуинцы сделали вид, что незнакомы с ними.
Все вчетвером поднялись по лестнице и вошли в комнату дядюшки Антифера, тщательно запершего за собой дверь.
Он вынул из чемодана атлас, привезенный из Сен-Мало, открыл планисферную карту земных полушарий и произнес, обращаясь к Жюэлю:
— Семь градусов двадцать три минуты восточной долготы и три градуса семнадцать минут южной широты.
Жюэль не мог сдержать жест отчаяния. Южная широта?.. Значит, Камильк-паша посылает их по ту сторону экватора?.. Ах, бедная маленькая Эногат!.. Жильдасу Трегомену было просто страшно на него смотреть…
— Ну что же! Чего ты ждешь? — спросил дядюшка таким тоном, что молодому капитану оставалось только повиноваться.
Он взял циркуль, приложил острие к седьмому меридиану и, добавив еще двадцать три минуты, спустился до линии экватора.
Затем, найдя 3° 17′ южной широты, он прошел по параллели до точки пересечения с меридианом.
— Ну что же? — снова спросил дядюшка Антифер. — Где мы находимся?
— В Гвинейском заливе.
— А точнее?
— На широте государства Лоанго.
— А еще точнее?
— В водах бухты Маюмба…
— Завтра утром, — сказал дядюшка Антифер, — мы сядем в дилижанс, направляющийся в Бон[153], а оттуда поедем по железной дороге в Оран…
Это было сказано таким непререкаемым тоном, что напоминало команду капитана «Все наверх!» при появлении неприятеля.
Затем, обращаясь к банкиру, дядюшка Антифер спросил:
— Вы, конечно, будете нас сопровождать?
— Без всякого сомнения.
— До Гвинейского залива?
— Хоть на край света, если понадобится!
— Хорошо. Будьте готовы к отъезду.
— Буду, шурин.
У Жильдаса Трегомена невольно вырвалось: «Ой!» Это непривычное для слуха обращение настолько его ошеломило, что он даже не ответил уходившему банкиру на иронический поклон, которым тот его удостоил.
Когда трое малуинцев наконец остались одни в комнате, Жильдас Трегомен спросил:
— Значит… ты согласился?
— Да, лодочник! Дальше?
Дальше? К чему было упрекать его?.. Поэтому Жильдас Трегомен и Жюэль нашли более уместным промолчать.
Два часа спустя банкир получил телеграмму с острова Мальта.
Мадемуазель Талисма Замбуко считала себя самой счастливой из девушек в ожидании, когда станет самой счастливой из женщин!
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой Бен-Омар получает возможность сравнить два способа передвижения — сухопутный и морской
В то время тунисской железнодорожной сети, ныне присоединенной к алжирской, еще не существовало. Наши путешественники рассчитывали воспользоваться в Боне железной дорогой, связывавшей провинции Константину, Алжир и Оран.
На рассвете дядюшка Антифер и его спутники покинули столицу регентства. Нечего и говорить, что банкир Замбуко был вместе с ними и что Бен-Омар с Назимом также не опоздали на дилижанс.
Настоящий караван из шести человек! Но на сей раз эти люди точно знали, куда влечет их непреодолимая страсть к миллионам! Не было никакого смысла скрывать от Бен-Омара и Саука, что для поисков второго острова экспедиция направляется в широкий Гвинейский залив, в воды, омывающие область Лоанго[154].
— Однако это длинный переход, — сказал Жюэль Бен-Омару, — не лучше ли вам отказаться от него, если вы боитесь трудностей нового путешествия!
И в самом деле, сколько сотен миль надо пройти морем от Алжира до Лоанго!
Но Бен-Омар и не думал колебаться, да и Саук не позволил бы ему долго раздумывать. А главное — волшебный миллион так заманчиво блестел перед глазами нотариуса…
Итак, 24 апреля дядюшка Антифер, увлекая за собой Жильдаса Трегомена и Жюэля; Саук, увлекая за собой Бен-Омара, а Замбуко — самого себя, заняли места в дилижансе, курсировавшем между Тунисом и Боной, Вполне возможно, что в дороге они не обменяются ни словом, но тем не менее будут путешествовать вместе!
Мы знаем, что накануне Жюэль послал еще одно письмо Эногат. Через несколько дней молодая девушка и ее мать узнают, к какой точке земного шара мчится теперь дядюшка Антифер в погоне за своим знаменитым наследством, которое уменьшилось ровно наполовину. В лучшем случае около месяца займет эта вторая часть путешествия, так что обрученным нечего и надеяться на встречу раньше середины мая. Как будет разочарована Эногат, получив это письмо! Если бы еще она могла рассчитывать, что по возвращении Жюэля все препятствия будут наконец устранены и свадьба состоится без новых помех! Увы!.. Как трудно строить свои планы, имея такого дядюшку!
Относительно Жильдаса Трегомена мы ограничимся только одним замечанием: ему, бывшему владельцу габары, речному судовщику, судьба предначертала пересечь экватор и совершить плавание по водам Южного полушария! Ничего не поделаешь! Жизнь преподносит иногда самые невероятные сюрпризы. И добряк Трегомен решил больше ничему не удивляться. Теперь он не удивился бы, даже если бы в указанном месте на острове номер два действительно нашлись три пресловутых бочонка Камильк-паши.
Впрочем, все эти соображения не мешали ему с любопытством разглядывать местность, по которой проезжал дилижанс, — местность, совершенно не похожую на бретонские равнины. Но, кажется, он был единственным из шести пассажиров, кому хотелось запечатлеть в памяти тунисские ландшафты.
Дилижанс был лишен всяких удобств, к тому же он двигался довольно медленно. Три лошади с трудом проходили рысью путь от одной подставы[155] до другой. Неровная, извилистая дорога с неожиданными поворотами и крутыми обрывами по краям оказалась особенно причудливой в долине Меджерда, которую орошают стремительные горные ручьи. Когда дилижанс переправлялся вброд через эти потоки, вода почти покрывала колеса.
Погода стояла превосходная. Небо пронзительно синее или, скорее, даже раскаленно-синее — такой палящий жар исходил от солнца.
Бардо, дворец бея, промелькнувший с левой стороны дилижанса, сверкал ослепительной белизной; смотреть на него можно было только сквозь дымчатые стекла, так же как и на другие дворцы, обсаженные фикусами и перечными деревьями, похожими на плакучие ивы, ветви которых сгибаются до земли. То здесь, то там виднелись желтые, полосатые, как зебры, палатки, откуда выглядывали строгие лица арабских женщин и почти черные от загара рожицы детей, не менее серьезные, чем лица их матерей. Вдали на полях, на склонах, в горных лощинах паслись стада баранов и прыгали по скалам черные, как вороны, козы.
