Хуан Гомес-Хурадо - Контракт с Господом

Другой таможенник, помоложе и с густыми усами, попытался его успокоить.

- Тише, Джимусси. Он едет один и ничего не понимает.

- Не волнуйся, они всё понимают в тысячу раз лучше, чем ты думаешь, эти еврейские крысы. Вот ведь святое дерьмо! И ведь это на сегодня мой последний корабль и последний крысеныш. А в баре О`Керригана меня ждет кружка пива. Так что если ты так жаждешь помочь ближнему, займись им сам, Колхи.

Таможенник с усами обогнул стол, подошел к Юделю и сел рядом. Затем начал расспрашивать его по-французски, по-немецки и по-польски. Мальчик упрямо продолжал молчать, глядя себе под ноги.

- У него нет визы, а сам он - дурачок. Мы должны отправить его первым же кораблем обратно в Европу. Так-то, котик! - сказал тот, что в очках. - Ты будешь говорить, бестолочь? - с этими словами он поднялся и ударил ребенка по уху.

В первую секунду Юдель ничего не почувствовал. Затем его голова взорвалась нестерпимой болью, словно ее обожгло кислотой. Из уха хлынул целый поток густого горячего гноя.

- Райхмон! - взвыл он. На идиш это слово означает сострадание.

Таможенник с усами посмотрел на своего товарища с блеском в глазах.

- Нет, Джимусси.

- Неизвестный ребенок, языка не знает, визы нет. Депортация, о чем тут еще говорить?

Таможенник с усами наскоро обшарил карманы ребенка, но визы там не нашел. Там вообще не было ничего, кроме пары сухариков и конверта с надписью на иврите. Он распечатал конверт в надежде, что там могут быть деньги; но внутри лежало только письмо, и таможенник положил его на место.

- Ты что, совсем спятил? - набросился он на товарища. - Не слышал, что он назвал свое имя? Ну, конечно, парень просто потерял визу. Ты же не собираешься и впрямь отправить его в Европу, Джимусси? Так что задержимся еще на пятнадцать минут, приятель.

Таможенник в очках тревожно вздохнул.

- Как, ты говоришь, его зовут? Вот пусть повторит его четко и ясно, и пойдем пить пиво, накажи тебя Господь. А если не повторит - тогда уж извини: депортация.

- Помоги мне, сынок, - шепнул ему на ухо таможенник с усами. - Доверься мне. Ты же не хочешь отправиться обратно в Европу или оказаться в мерзком приюте. Мы должны убедить его, что у тебя здесь есть родные, которые тебя ждут.

Он попытался еще раз, произнеся единственное слово, которое знал на идиш. - Мишпоча? Фамилия?

Дрожащие губы Юделя произнесли следующее слово - второе за всё время, которое с трудом удалось разобрать.

- Коэн.

Таможенник с усами взглянул на своего товарища в очках, и в его взгляде мелькнуло облегчение.

- Ну вот, ты слышал. Его зовут Раймонд. Раймонд Кайн. [18]

КАЙН     

Старик, стоя на коленях у пластикового унитаза, подавил позыв к рвоте, а его помощник тем временем тщетно пытался предложить ему стакан воды. Наконец он смог справиться с тошнотой. Он ненавидел рвоту, ненавидел это ощущение спокойствия и истощения, когда он извергал всё дурное, что глодало его изнутри. Истинное отражение его души.

- Ты даже не представляешь, чего мне это стоило, Джекоб. Не представляешь, что это за рекхилес мейдель [19]... Мне пришлось с ней разговаривать, раскрыть перед ней свои слабости. Но больше я этого не выдержу. Она хочет сделать еще одну сессию.

- Боюсь, сэр, что второго такого испытания вы действительно не выдержите.

Слегка дрожа, старик жадным взглядом посмотрел на бар на другом конце помещения. Помощник, проследив за направлением его взгляда, твердо посмотрел на Кайна, и тот со вздохом отвел глаза.

- Человеческие поступки порой бывают весьма непредсказуемы, Джекоб. Порой откровенно ненавистные вещи доставляют нам какое-то извращенное наслаждение. Когда я рассказал ей о своей жизни, я почувствовал, словно камень свалился у меня с плеч, более того, я на миг ощутил свою связь с миром. Да, сначала я собирался ей наврать, ну, быть может, не совсем наврать, а преподнести этакую полуправду, смесь правды и лжи. А вместо этого рассказал ей всё.

- Вы сделали это, потому что знали, что это не было настоящим интервью. Она всё равно не сможет его опубликовать.

- Может быть, и поэтому, а может быть, потому, что мне необходимо было кому-то об этом рассказать. Как по-твоему, она о чем-то догадывается?

- Не думаю, сэр. Как бы то ни было, мы почти у цели.

- Она очень умна, Джекоб. Не спускай с нее глаз. Вполне может статься, что она в этой истории играет гораздо более важную роль, чем просто статиста.

АНДРЕА И ДОК    

От кошмара не осталось никаких воспоминаний, лишь холодный пот и учащенное дыхание в темноте, пока она пыталась вспомнить, где находится. Этот сон часто повторялся, и она никогда не могла понять, что он означает. После пробуждения он полностью стирался из памяти, и Андреа могла лишь ощущать остатки страха и одиночества, охвативших душу.

Она тут же оказалась рядом, присев на матрас и положив руку на плечо. Одна боялась двигаться дальше, а другая - что она этого не сделает. Андреа всхлипнула, и Док обняла ее.

Они коснулись друг друга лбами, а потом их губы соединились.

Как для автомобиля, много часов подряд взбирающегося на гору и наконец-то достигнувшего вершины, это был решающий момент, мгновение равновесия.

Язык Андреа проник вглубь, в жадных поисках, и Док вернула поцелуй. Она стянула с Андреа футболку, как тонкую кожицу с фрукта, который слишком много времени провисел на дереве, и языком пробежала по соленой и мокрой коже ее груди. Андреа снова откинулась на матрас. Ей больше не было страшно.

Автомобиль заскользил вниз по холму, не притормаживая на поворотах.

РАСКОПКИ. Воскресенье, 16 июля 2006 года. 01.28

Потом они долго разговаривали, лежа рядом и целуясь после каждой фразы, как будто до сих пор не могли поверить, что наконец-то нашли друг друга.

- Позвольте узнать, уважаемый доктор: вы всех своих пациентов подвергаете этой процедуре? - спросила Андреа, скользя пальцами по шее Харель и запуская их в ее кудри.

- Я дала клятву Гиппокрита [20].

- А я думала, что она называется "клятвой Гиппократа".

- А я называю ее так.

- Имей в виду, никакие твои шуточки не заставят меня забыть о том, что я до сих пор на тебя сердита.

- Прости, Андреа, что я сразу не рассказала тебя всю правду. Но что поделать: ложь - часть моей работы.

- А что еще является частью твоей работы?

- Правительство моей страны желает знать обо всём, что здесь происходит. Только не спрашивай меня ни о чем, я всё равно не могу тебе рассказать.