Андрей Бондаренко - Серебряный бумеранг
Денис бросил на столешницу свой паспорт, Крест последовал его примеру. Из Саниного паспорта выскользнул белый картонный прямоугольник.
«Дон полисиаль» — неторопливо и важно, с чётким осознанием собственной значимости — вернулся за стол, лениво полистал паспорта, взял в руки кусочек картона, брезгливо поинтересовался:
— А это ещё что такое?
— Телефонный номер, — спокойно ответил Крест и тут же перешёл в атаку: — Я имею право на один телефонный звонок! Вот как раз по этому номеру и хочу позвонить!
— Не смеши меня, красавчик! — в очередной раз дёрнул своими усами «таракан». — Все твои права остались в твоей Аргентине!
Саня не сдавался:
— Уважаемый сеньор! Вы внимательно посмотрите на этот номер. Неужели первые четыре цифры вам ни о чём не говорят?
«Уважаемый сеньор» ещё раз всмотрелся в картонный прямоугольник, суетливо выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда потрёпанный блокнот, открыл на нужной странице, снова уставился в кусочек картона.
— Это что же получается? — спросил «таракан», недоумённо и недовольно подёргивая левым усом. — Вы собрались звонить в Асунсьон? В Главное Управление Полиции?
— Конечно же! — Крест был просто неподражаем. — Одному тамошнему знакомому. Обещал ему рассказать о здешней погоде — на предмет клёва крупной рыбы…. Да я ровно десять слов скажу, не больше! Честью клянусь! Извините, дон полисиаль, не знаю вашего славного имени…
— Умберто Ортега-и-Пабло.
— Я, дон Умберто, эти десять слов — при вас скажу. Позволите?
Сеньор Ортега неохотно пододвинул к Кресту неуклюжий тёмно-вишнёвый телефонный аппарат. Саня, насвистывая какую-то печальную мелодию, немного пошуршал телефонным диском.
— Алло, здесь Алекс Сервантес. Я в Марискале. Здесь очень мрачно, — коротко доложил Крест и повесил трубку.
— Это всё? — удивился Ортега.
— Всё, ровно десять слов, — добродушно подтвердил Санёк. — Может, мы пройдём в камеру? Дело-то уже к ночи продвигается, спать охота — до мелких чёртиков в глазах…
Камера была откровенно неуютной: длинная узкая комнатушка, маленькое зарешёченное окошко напротив двери, трехъярусные нары вдоль боковых стен — человек пятьдесят можно единовременно разместить, справа от двери обнаружилось эмалированное дурно-пахнущее ведро. Нары, впрочем, были пусты, только около крохотного окошка на нижней «полке» возлежал Иван: свободолюбиво закинув руки за голову, с большим фиолетовым фингалом под глазом и непререкаемой гордостью во взоре.
Не внушающая оптимизма картина…
Крест жалостливо присвистнул:
— Кто же так тебя, сынок?
Иван скрипнул зубами, но ответил достаточно спокойно:
— Их, гнусов, было трое, напали сзади, без предупреждения. Оружие отобрали, сюда вот поместили…. Впрочем, смотрю, и с вами аналогичный казус произошёл? Искренне сочувствую вам, доблестные кабальерос!
Разместились, спокойно перекурили, благо сигареты и спички тюремщики любезно оставили: то ли, забыли конфисковать, то ли, вследствие устоявшейся местной традиции…
Иван прошёлся туда-сюда по камере, присел несколько раз, разминая поясницу, с минуту поделал махи ногами, после чего с подозрением уставился на Креста:
— А почему это, папа, ты так спокоен? Не нервничаешь совсем, в дверь кулаками не колотишь?
Саня недовольно усмехнулся, но промолчал.
— А вот ещё один вопрос имеется, — не сдавался настырный отрок. — Что мама имела в виду, когда говорила, мол: — «Похоже, это милая фройляйн Анхен где-то прокололась и засветилась…»? Анхен, она не та, за кого себя выдаёт?
Крест только громко крякнул и беспомощно покосился на Дениса.
Иван упрямо продолжал:
— Почему, наконец, и ты, и мама называете сеньора Рамоса — «командиром»? Может вы тоже — не те? Тоже — с двойным, или, даже, с тройным дном?
Денис разрешающе махнул рукой, мол, чего уже там, рассказывай! Когда же ещё, если не сейчас?
Крест с минуту покашлял в крепкий кулак, видимо, собираясь с духом, внимательно посмотрел на сына:
— Хочешь узнать правду? Всю-всю? Ну, тогда садись напротив меня и слушай. Только терпения наберись: это очень долгая история, проговорим до самого утра…
Денису было неловко присутствовать при этом разговоре, да и спать сильно хотелось, поэтому он вскарабкался на третий, верхний этаж нар, и предложил:
— Вы, ребята, откровенничайте себе на здоровье, видимо, время пришло. Я же подремлю немного…. Ты, Иван, одно только помни: всё, о чём тебе сейчас отец расскажет, чистая правда. Чистейшая! Вот, из этого и исходи — в своих умозаключениях…. Всё, спокойной ночи, амигос!
Он попытался по-честному уснуть: калачиком свернулся, голову футболкой обмотал, прикрыл руками…. Где там! Больно уж громко Крест рассказывал свою историю. Да и любопытно было, всё же…
— Хочу я тебе, сынок, сразу же сообщить: ты по рождению — русский. Вы с Мартиной родились в славном российском городе Москве…
— Как это — русский?
— А вот так это. Я — чистокровный русак. А мать твоя, в смысле, моя жена, она же — прекрасная сеньора Мария Сервантес, по национальности — тувинка…. Это такой малый народ, который обитает на южном побережье озера Байкал. Ты в школе изучал географию? Так вот, Байкал — это самое глубокое пресноводное озеро на нашей планете, располагается в Сибири….
Представляешь, где это? Молодец! Так вот, я до тридцати пяти лет был простым сапожником в одном провинциальном сибирском городке, а твоя мать пасла в Саянских горах одомашненных яков, охотилась на соболей, лосей и медведей.
— Ты — сапожник? А мама — яков пасла?
— Так всё и было, мальчик. А потом мы с мамой повстречали командира и стали… М-м…
— Русскими шпионами?
— Нет, плохое это слово, неправильное, совсем мне не нравится. Лучше уж сказать — диверсантами…. Конкистадоры, вот тоже неплохое понятие. Флибустьеры, записные авантюристы, русские гаучо, просто — охотники…
— А в Аргентине, вы, стало быть, выполняете некое важное задание?
— Выполняем. Надо, понимаешь, найти и убить одного подлого гада…
Сон пришёл неожиданно, как яркие звёзды — после мрачного заката…
Проснулся он от какого-то неясного гула: складывалось впечатление, что над их тюрьмой нарезал круги маленький самолёт.
Нарезал, нарезал, нарезал…
Денис мягко соскочил на пол, подошёл к окошку.
Так и есть: маленький двухместный геликоптер приземлялся прямо на круглую площадь перед их узилищем. Вот он коснулся своими чёрными колёсами слегка красноватой земли и скрылся из вида, очевидно, покатился по одной из городских улиц. Через минуту гул неожиданно вернулся, это самолётик, развернувшись на площадке, расположенной перед католическим собором, возвращался к административно-тюремному зданию…
