Богдан Сушинский - Черный легион
Подняв свой, Фройнштаг замерла с ним в руке.
— Что вы сказали, господин штурмбаннфюрер? — Состояние Лилии было близким к шоковому. — Что вы только что сказали?
— Почти ничего. Вы были откровенны со мной, я с вами, казни вас иезуитский палач. Пардон, — извинился за '«палача» Скорцени. — И не вздумайте впредь реагировать на мои слова столь же эмоционально. Я этого не терплю. Мне попросту придется разочароваться в вас. А не хотелось бы, унтерштурмфюрер.
— Благодарю.
— Не хотелось бы, Фройнштаг, — вошел в словесный раж Скорцени. — Наш служебный флирт — служебный флирт — зашел слишком далеко. На него потрачены уйма времени и средств.
— Времени вам жалко, — поджала губы Фройнштаг.
Скорцени промолчал. Унтерштурмфюрер явно переигрывала. А он не собирается кокетничать с ней. Для него куда важнее, не как она целуется, а как стреляет из пистолета.
— Значит, то, что, по моему мнению, неожиданно свалилось на меня с неба, — возобновила разговор Фройнштаг, но уже без излишних эмоций, — на самом деле ниспослано мне ангелами Главного управления имперской безопасности. Кто бы мог предположить?
— Я долго подбирался к вашей кандидатуре, поэтому, действительно, не хотелось бы разочаровываться. Как оказалось, не так-то просто найти хотя бы одну диверсантку, способную достойно сработаться с моими парнями.
— Как оказалось, — посмотрела на него сквозь прозрачность красного вина Фройнштаг. |Зино понемногу начинало действовать, и, как всегда в таких случаях, ее потянуло на флирт. Уже не служебный.
— Но вы мне показались наиболее подготовленной, — не заметил ее стараний первый диверсант рейха. — Причем для любых наших прогулок.
Фройнштаг сделала несколько решительных глотков и припечатала бокал к столу. Кажется, ей сделали не только комплимент, но и предложение.
— Если ваша очередная прогулка хоть немного будет напоминать горнолыжные страсти на вершине Абруццо, я, кажется, соглашусь повторить нечто подобное. И может-оказаться, что вполне подойду вам, господин Скорцени. Выполняя задание, я обычно менее эмоциональна, чем в беседах с мужчинами.
Скорцени понимающе улыбнулся. Сейчас он уже не казался Лилии столь непреступным и суровым, каким показался вчера. Это подбодрило ее настолько, что она сама наполнила оба бокала и, приподняв свой, в молчаливом тосте опустошила почти до дна.
Штурмбаннфюреру это понравилось.
— Для начала направим вас в специальную диверсионную школу. А уж потом…
— Но я уже училась… в диверсионной.
— Это была не та школа, Фройнштаг. Не говоря уже о том, что это было давно. Сейчас мы направим вас в замок Фриденталь. В котором проходят подготовку почти все мои архангелы.
— Придется побывать еще и в обществе ваших парней, — дернул черт Лилию за язык. — Вас это не смущает?
— Не только парней, — Фройнштаг уже заметила, что Скорцени воспринимает все слишком дословно и слишком прямолинейно. Слова он досылал в свой мозг, как патрон в патронник. — Там есть и женская группа. Всего из десяти человек, но все же…
— Тогда можете спать спокойно.
— Поскольку определенную подготовку вы уже получили, будете выступать и в роли курсантки, и в роли инструктора. Словом, возглавите эту группу. Судя по выражению лица, вам что-то не нравится в моем предложении.
— Как долго придется пробыть в вашем замке, рыцарь Скорцени?
— Не надейтесь, унтерштурмфюрер, долго засиживаться не позволят. Даже если бы вам очень захотелось этого. И вообще, кто знает, возможно, придется извлечь вас оттуда еще раньше, чем предполагается. Так что во Фриденталь отправитесь сегодня же. Я выделю для вас машину.
— Прямо сейчас?
— А вам хочется прямо сейчас? — вполне может быть, что улыбка, которой озарил ее первый диверсант империи, должна была показаться вежливой и искренней. Однако ее, такую, еще нужно было разглядеть в хитросплетении легких морщин и зловещих шрамов. — Или же возникла необходимость попрощаться с вашей старой знакомой — Анной, простите, запамятовал фамилию. Но вы-то знаете, что я имею в виду «медсестру-палача» из вашего лагеря.
Фройнштаг почувствовала, как лицо ее зашлось предательской краской. Опершись локтями о стол, она обхватила голову руками и несколько минут сидела в таком положении, будто пристыженная школьница, побаивающаяся взглянуть на вышедшего из себя учителя.
— Скажите, штурмбаннфюрер, — наконец решилась она, хотя и не без колебаний. — Вам известно даже то… ну, я имею в виду… как мы провели время с этой моей знакомой?
— Если вы имеете в виду ваши нежности в объятиях некоего обер-лейтенанта Гардера, то можете считать, что об этом мне абсолютно ничего не известно. Кроме того, я не ревнив. И вы для меня — офицер СС. Я не так часто интересуюсь, как проводят свои свободные часы коммандос из моей группы. Почему вы должны быть исключением?
— Великодушно, великодушно… — обалдело смотрела на него во все глаза Фройнштаг. — Только будьте уж таким великодушным до конца: не трогайте этого обер-лейтенанта. Не из каких-то особых чувств прошу. Просто это было бы слишком жестоко и слишком несправедливо.
Скорцени откинулся не спинку стула и, выложив на стол два огромных кулака, словно хотел продемонстрировать женщине всю ту мощь, которая ждет ее случайного кавалера, улыбнулся своей особой, садистской улыбкой.
— На фронт ваш обер-лейтенант вернется без моей помощи. Но лишь потому, что возвращаться ему приходится на Восточный фронт. Его приведут туда долг немца и честь офицера вермахта. Такие гарантии покажутся вам достаточными?
— Во всяком случае совесть наша будет чиста.
Скорцени благодушно поморщился. О совести он старался не распространяться. Эта категория человеческого бытия и существа казалась ему слишком деликатной для офицера службы безопасности.
В свою очередь Фройнштаг покаянно помотала головой, пытаясь развеять все то стыдливо мрачное, что обрушилось на нее после признания Скорцени. Конечно, она могла бы упрекнуть штурмбаннфюрера, признав столь плотную опеку чрезмерной. Но это означало упрекнуть в непорядочности самого Скорцени. Скорее она молчаливо сжует свой бокал.
— Знаете, штурмбаннфюрер, не так-то просто быть жен-щиной-офицером в армии мужчин.
— Не убеждайте меня в этом. И не пытайтесь расчувство-вать. Все равно замечу, что расслабляться настолько, насколько позволили себе вы, нужно как можно реже. Даже учитывая вашу лагерную закалку.
— Вы окончательно растоптали меня, Скорцени, — почти в отчаянии признала Фройнштаг, вновь обхватив голову руками и не решаясь поднять на штурмбаннфюрера виноватых глаз.
