Виктор Лавринайтис - Падь Золотая
Ребята ничего не могут сделать. Ружья у них уже разряжены. Лишь у нее остался последний патрон, последняя пуля. И Наташа подняла ружье. Но секач уже рванулся. Мысль у Наташи работала удивительно ясно. Она вспомнила, что в движущуюся цель стрелять лежа неудобно, и легко вскочила на колени.
Зверь с бешеной скоростью проносился мимо, прямо на дедушку.
— Не уйдешь!.. — крикнула Наташа.
Спокойно и быстро, как стреляла вчера по брошенной головешке, она вскинула ствол вперед вепря, видя перед собой только одну точку, в которую надо было попасть, — ухо зверя.
Выстрел! Секач, будто срезанный, упал и забился, разбрасывая землю, камни, сучки. Потом поднялся, пошатываясь, и, по-прежнему страшный и грозный, но уже обреченный, побежал еле-еле. Сейчас он бежал не к дедушке, а по направлению к табору, туда, куда направлялся вначале. Так уползает в камыши смертельно раненный враг…
Затаив дыхание ребята проводили его взглядом. Затем все как по команде обернулись к Наташе. Она дрожащими руками открыла ружье, вынула патрон и продула ствол. И только после этого посмотрела на ребят. Она была очень бледной.
— Я над тобой смеялся… — прошептал Паша. — Не сердись…
— Глупый ты, Пашка! — через силу улыбнулась Наташа.
Ребята не смели не только спуститься с дерева, но даже пошевелиться. Зверь не был еще убит и мог вернуться.
Да, ходить по тайге — одно, а охотиться — другое.
Ребята вздрогнули, когда услыхали треск и топот. Но тут же облегченно вздохнули. Подъезжал на Савраске дедушка.
— Живы? — весело крикнул он. — Отведали настоящей охоты? Каково же охотнику на земле один на один стоять, когда на него такой зверище помчится, а?.. Совсем, совсем хорошо! — продолжал дедушка, разглядывая следы. — Руки-то немного дрожали, но хорошо попали, хорошо. Выходит, учение наше не напрасно… А я, грешным делом, побаивался — вернемся из тайги домой, а охоту так и будем считать пустяком, вроде легкой забавы…
Дедушка вдруг умолк и, точно не веря, протер глаза. Своей скрадывающей походкой, на этот раз торопливо, прошел по следам до того места, где, сраженный Наташей, бился зверь. Недоуменно шевеля усами, посмотрел на ребят и опять прошел по следам до того же места, на этот раз медленно, задерживаясь на каждом шагу. Ребята поняли, что дедушка по следам увидел всю страшную картину, которая разыгралась здесь. Значит, с бешеной скоростью мчался в его сторону обезумевший зверь и вдруг упал, будто сраженный молнией…
— Наташа! — более утвердительно, чем вопросительно проговорил наконец дедушка.
— Наташа! — подтвердил Женя.
— Да-а, да-а! — приговаривал дедушка, не находя, должно быть, других слов, удивленно посматривая то на следы, то на девочку. — Это выстрел! Снайперский выстрел, Наташенька! Да под таким выстрелом настоящий снайпер подпишется… — разошелся дедушка. — Ну, слезайте, слезайте! Слезайте, герои мои! Обрадовали сегодня старика.
Федя заметил, что пошли они по следам секача, но дедушка совсем не оберегается: громко и весело разговаривает, ружье через плечо…
— Дедушка, — настороженно смотря вперед, беспокойно спросил его Федя, — а вдруг секач по следам вернется да на нас нападет. Звери часто по своему следу обратно проходят.
— Но Наташа его убила?
— Убила! А где он?
— На таборе, где ему быть? Вон, смотрите, лежит.
В самом деле, рядом с собранными для костра дровами лежал зверь. Ребята остановились в нерешительности: никому не хотелось еще раз увидеть секача живым. Только когда дедушка подошел к кабану и потрепал его по загривку, они смело окружили тушу и наперебой заговорили о пережитом.
Боря с Аликом заметили беспорядок на столе, где оставались продукты, и побежали туда.
— Мне непонятно, — сказал Федя, — почему он на табор прибежал?
— А причина тут простая, — ответил дедушка. — Конечно, он на вас хотел броситься. Вы его рассердили. А увидеть вас не мог. Несет откуда-то людьми, а откуда — не понимает. Разум-то у него помраченный был. Пять пуль, и все близко к убойному месту — не шутка. Ветерок принес ему запах от табора. Он почуял, повернул туда, да услышал, что я еду, и понесся на меня. Наташин выстрел его остановил. Разум у него совсем помутился. Забыл секач про меня да опять на табор бросился… Понятно… если бы вы его не ранили смертельно, он остался бы вас под деревом караулить.
— Хоть немного напугались, а хорошо, дедушка, получилось. Раз-раз — и столько мяса!
— Как сказать! — возразил дедушка. — За мясо-то, кажется, он цену взял немалую. Повара наши никак убытки подсчитать не могут.
Словно в подтверждение его слов прозвучал глуховатый от волнения голос Бори:
— Продуктов нет!..
— В падь Золотую идти не с чем! — одновременно крикнул Алик.
Все бросились к поварам.
Действительно, продуктов, приобретенных с таким трудом, не стало. Мешочки были разорваны в клочки. Крупа, компот, мука, горох, сухари, соль — все было перемешано с землей и хвоей и вдобавок залито кровью.
Зверь выместил свою злобу на запасах экспедиции.
Боря с убитым видом держал в руках маленький узелочек.
— Что осталось? — подскочил к нему Женя.
— Ничего…
— Совсем ничего? А в узелочке?
— Пять сухарей, три конфетки, два пряника, орехов немного… Неприкосновенный запас…
— Ну, проказник… ну, проказник!.. — усмехнулся дедушка.
— Проказник?! — вне себя от отчаяния, скребя затылок, вскричал Боря. — Чем вас кормить, будем?!
— Чем? Что ты, Борька, задумался? А мяса сколько! — урезонивал его Женя.
— Что ты понимаешь? Поешь его без соли! Чем вас кормить будем?.. — твердил свое Боря.
Глава IX
ВПЕРЕД
— «Кислого» нет… Продуктов нет… — тихо сказал Алик.
В самом деле, положение экспедиции казалось катастрофическим. Ребята поужинали одним мясом. Никогда они раньше не предполагали, как много значит соль. Мясо, сваренное без соли, оказалось удивительно безвкусным, даже противным. Ребята с трудом заставили себя проглотить по кусочку и только раздразнили аппетит.
Солнце закатывалось за тучу. Вечер стоял душный, тяжелый, предвещая грозу. Несмотря на дымокур, одолевали комары. Их противный писк будто чем-то тоненьким и острым сверлил мозг, вонзаясь все глубже. Казалось, что, если даже закрыться подушками, будет слышно нестерпимое нытье: «и-и-и… и-и-и…»
Впервые за весь поход еще не была натянута палатка, не постлана постель, не починена одежда, не запасены на ночь дрова.
Непривычное и тягостное чувство голода, отсутствие всякой надежды достать где-нибудь пищу — все это угнетающе действовало на ребят. Они безучастно смотрели на огонь, лениво отмахиваясь от комаров. Вновь вспыхнули заглушённые до этого сомнения. Ведь начиная от Озера Тысячи Ондатр почти неделю экспедиция шла, откровенно говоря, наугад.
