Наталья Патрацкая - Деревня Медный ковш
Юрилка потянулась за бутылкой, охранник схватил ее за руку:
– Куда, Юрилка!? Не для тебя стоит.
– А ты откуда меня знаешь?
– Ты меня не помнишь?
Юрилка напрягла всю свою память, но не могла вспомнить ровным счетом ничего.
– Не помню! – вскрикнула Юрилка.
– Я друг твоего покойного мужа.
– У меня нет покойного мужа. Я одна! – гордо заявила женщина.
– Совсем ты плохая стала, а какая красавица была, – заговорил охранник.
– Ты меня не тревожь, – сказала Юрилка, описывая рукой в воздухе движения.
– Ты, что за воздух держишься?
К ним подошла я:
– О, опять Юрилка здесь бродит, ушла бы она, куда подальше пока идет выяснение падения самолета.
– И эта меня знает, – пробурчала Юрилка.
– А кто тебя не знает! – в сердцах сказала я, – раньше от тебя всегда пахло цветочными духами, а теперь! – и я с горечью махнула рукой.
– Текира, ты чего волнуешься за нее, побродит тут лето и уйдет, – сказал охранник.
– Юрилка, ты пол можешь мыть? – с надеждой на понимание спросила я.
– У меня земля вместо пола ее мыть не надо.
– Уборщицей будешь работать, тут в административном здании?
Взгляд Юрилки покрылся мглой, и она побрела к насесту.
– Текира, она не в себе, что ты от нее хочешь? – спросил охранник.
– Вернуть к жизни.
– Напрасны твои усилия, ты лучше скажи, почему самолет разбился?
– Черный ящик нашли, такие люди разбились! – воскликнула я и всхлипнула.
– Молчи!
Я и молчала, потому что в самолете летел Поликарп или Тор, а летчиком у него был мужчина Юрилки – Алексашка.
Юрилка побрела вдоль рва, зарастающего травой и кустарником к своей землянке.
Рядом с землянкой стояли люди, она спряталась за большой куст и стала слушать.
– Здесь нашли погон, погибшего майора.
– А, что если он жив?
– Это невозможно, его останки обнаружены на месте аварии.
– Да, но кто-то в кучку сложил останки именно майора, их узнали его друзья.
– Странно, есть вероятность, что в старой землянке живет человек, надо ее сравнять с землей, и поставить плиту.
– Будет выполнено, товарищ…
Юрилки дальнейшее было не интересно, ее летнюю дачу собрались засыпать, заасфальтировать. Она пошла в сторону от людей, от траншеи, куда глаза глядят.
Споткнулась, упала, очнулась в палате.
– Сеттежа, Юрилка в себя пришла, – сказала я детективу.
– Юрилка, ты меня узнаешь? – задал свой обычный вопрос Сеттежа, он ей задавал его уже не первый раз.
– Сеттежа, это ты? – прошептала Юрилка.
– Я! Узнала, она меня узнала! – закричал радостно Сеттежа, – все-таки она жена моего брата. Только я не понял, зачем ты подожгла мою машину?
– Юрилка у меня для тебя есть духи, цветочные, – сказала я.
– Спасибо, проведи ими рядом с носом, я так соскучилась по этим приторным запахам прошлого! – громче произнесла Юрилка, не отвечая Сеттеже.
– Юрилка, твоя сестра приехала. Позвать ее? – спросил Сеттежа.
– Кто она? Я ей не нужна.
– Ты мне нужна.
– Сеттежа, зачем я тебе такая нужна?
– Ты красивая, ты сама не знаешь, какая ты красивая! Ты вылечишься, и все будет хорошо!
– А я болею? Чем?
– Тебе было плохо, очень плохо. Твой Алексашка погиб.
– Не помню мужа, тебя помню, Текиру помню, сестру не помню.
– Ты нас видела последнее время, а ее давно не видела.
– Юрилка, ты хочешь работать? – спросила я.
– Хочу, но я не помню, что значит работать.
В палату вошел врач, интересный блондин, красивого мужского возраста.
– Она пришла в себя? Ей надо отдохнуть.
– Доктор, она тут помнит, тут не помнит, – сказала я.
– Она вспомнит, через неделю приходите, раньше не надо.
Через неделю в палату пришел Сеттежа, принес цветы, фрукты и платье.
– Юрилка, здравствуй!
– Привет, Сеттежа!
– Я к тебе с подарками.
– Вот спасибо, платье в цветочек! Здорово, как! По сезону. Размер мой.
– Одевай. Пойдем гулять в парке, тебе разрешили прогулки.
– Сейчас одену.
Сеттежа вышел.
Юрилка взяла платье, уткнулась в него носом и разрыдалась, она впервые заплакала, после гибели мужа. Со слезами утекало ее состояние 'помню – не помню', она все вспомнила. Посмотрела Юрилка на платье, в нем появилась мокрое пятно. Она его встряхнула, одела, умыла лицо водой из-под крана. Покрутилась Юрилка перед зеркалом. Женщины в палате затаили дыхание, Юрилка из жалкого создания, на их глазах превратилась в цветущую женщину в платье с цветочками. Юрилка вскочила, посмотрела на ноги, на тапочки неизвестного размера, и села на кровать.
Одна из женщин сообразила и дала ей свои босоножки. Юрилка взлетела от радости, надела их, они ей были как раз, и выскочила из палаты. Сеттежа смотрел на дело своих рук и светился от счастья, что Юрилка, прекрасная Юрилка, вернулась к жизни. Она гордо сошла с крыльца и пошла с ним в парк, спрятанный от посторонних глаз забором. По парку ходили люди, встречались известные актеры, Юрилка их узнавала, улыбалась и шла с детективом Сеттежей дальше.
– Хочешь, скажу, за что я твою машину подожгла? Не приставай к Текире!
Глаза без всякой хитрости, можно сказать покорно, взирали на говорящего хозяина дома. Хозяину лесть в глазах слуги, пусть временного, очень нравилась.
Посторонний наблюдатель мог бы сказать, что между ними протекает беседа, полностью устраивающая обе стороны переговоров. Хозяин давал указания бригадиру ремонтной бригады Огарку. Огарок составлял контракт, оговаривал цену, время, материалы. Бригада, в составе трех человек, сидела на крыльце и курила, перед очередной работой.
Тор купил по бросовой цене особняк, а теперь по минимальной цене хотел сделать в нем капитальный ремонт. Огарок обладал одной способностью, когда он видел, что хозяин скупой и будет прижимать его бригаду, он начинал смотреть так преданно в глаза хозяину, что о нем трудно было бы даже подумать, что бригадир чем-то не доволен. И внешне все было тип – топ.
Детектив Сеттежа прибыл на место преступления. В хорошо отремонтированной квартире лежал труп хозяйки без всяких следов насильственной смерти. Три его помощника осматривали квартиру, следов грабежа не было. Все в квартире было аккуратно расставлено, пыли и той нигде не было. Полированные поверхности мебели сияли первозданной чистотой. Хрустальная ваза стояла монументом чистоты, на связанной крючком салфетке. Стулья, как солдаты на параде, ровно стояли по обе стороны стола.
Редко группе Сеттежи приходилось видеть такую чистоту на месте преступления. Все предметы стояли на своих местах, и даже мертвая хозяйка лежала на своем месте, на раскрытой постели, в которую она легла в опрятной ночной рубашке с кружевами, спать, и уснула красиво вечным сном.
