Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль
— Ладно, ладно, будь по-вашему! — По его лицу промелькнула не обещающая ничего хорошего улыбка. — Барона вы увидите, но только попомните мое слово: вы сами раскаетесь, что настояли на своем.
Пройдя по передней, мы вошли в небольшую комнату, очень скудно меблированную. Напротив виднелась дверь, полузакрытая драпировкой. Посредине стоял квадратный стол, заставленный грязными тарелками с остатками еды и несколькими бутылками.
Прямо против нас восседал великан с лицом, напоминавшим львиную морду. На голове его торчала целая копна рыжих волос. Рыжая борода этого гиганта была сбита и перепутана, словно лошадиная грива. Много я видел разных лиц на своем веку, но никогда еще не приходилось мне встречать такой зверской физиономии. Голова у пьяного барона качалась. Он поглядел на нас тупым, недоумевающим взором. Хотя он был пьян, но все же сообразил, что перед ним стоят французские офицеры.
— Ну, мои храбрые деточки, каковы последние вести из Парижа? — воскликнул он, — слышал я, что вы собираетесь Польшу освобождать, а тем временем сами рабами стали, ха-ха-ха! Да, да, вы рабы маленького дворянчика в треугольной шляпе и сером сюртуке!
Дюрок, не ответив ни слова, приблизился к барону и произнес:
— Жан Карабин!
Барон вздрогнул и как-будто сразу протрезвел.
— Жан Карабин! — повторил Дюрок.
Барон выпрямился и схватился за ручки кресла.
— Что вы хотите сказать, молодой человек? Зачем вы повторяете это имя? — спросил он.
— Жан Карабин, вы — человек, с которым я давно хотел повидаться, — ответил Дюрок.
— Прекрасно. Положим я носил некогда это имя, но вам-то какое до этого дело? Вы были ребенком в то время, когда я назывался Жаном Карабином.
— Меня зовут Дюрок. Я — сын убитого вами человека.
Барон попробовал засмеяться, но в глазах его виден был ужас.
— Ну, молодой человек! — воскликнул он, мы должны оставить в покое прошлое. Тогда было время такое, что все воевали против всех и каждый против каждого. Ваш отец принадлежал к моим врагам и бил нас. Наших тоже много легло. Все ведь зависит от военного счастья. Мы должны позабыть о прошлом.
И, говоря так, он протянул Дюроку дрожащую красную руку.
— Довольно! — ответил Дюрок. — Я мог бы вынуть саблю и зарубить вас на месте. Я имею право поступить так. Драться с вами на дуэли — значит позорить себя, но так или иначе вы — француз и некогда служили в той же армии, в которой я служу. Беритесь за оружие и защищайтесь.
— Потише, потише! — закричал барон, — дуэли придуманы для вас, взбалмошных юнцов…
Терпение Дюрока лопнуло. Он сжал кулак и ударил изо всей силы барона по лицу. На отвислой губе показалась кровь, которая скоро обагрила и рыжую бороду.
— Подать мне мою саблю! — воскликнул барон и с этими словами он вскочил с кресла и бросился вон из комнаты, крича:
— Я не заставлю вас долго ждать.
Едва он исчез, как из другой двери, полузакрытой драпировкой, выбежала молодая и очень красивая женщина.
— Я видела все! — воскликнула она, — и бесконечно вам благодарна. Она подошла к Дюроку и схватила его за руки.
— Вы должны, — продолжала она, — отомстить за мою мать. Я падчерица этого человека, который убил мою мать. Я ненавижу и боюсь его… Но он идет уже…
И женщина исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Через секунду в комнату вошел барон. В его руках была обнаженная сабля. За ним шел человек с ястребиным носом, отворивший нам дверь.
— Это — мой секретарь, — сказал барон, — он будет моим секундантом. Но нам нужно более просторное помещение: здесь слишком тесно. Будьте любезны, перейдем в более удобную комнату.
Мы последовали за бароном и направились в темную переднюю, в конце которой находилась ярко освещенная комната.
— В этой комнате нам будет вполне удобно, — произнес барон.
Это было громадное пустое помещение. Только по стенам были поставлены рядами ящики и бочки. На полке в углу горела лампа. Пол был ровный: лучшего места для боя на саблях, действительно, нельзя было и желать. Дюрок обнажил саблю и вошел в комнату. Барон низко поклонился и жестом пригласил меня итти вперед. Но едва я успел перешагнуть через порог, как тяжелая дверь с треском захлопнулась и ключ завизжал в замке.
Мы очутились в западне.
С минуту мы стояли в недоумении, не понимая, что случилось. Такой невероятной подлости мы никак не ожидали. Потом мы сообразили, что сделали глупость. Можно ли было доверяться человеку с таким позорным прошлым?
Нас приводили в неистовство и подлость барона Штраубенталя, и наша собственная глупость.
Мы бросились к двери и стали в нее ломиться, всячески ругая барона. Я уверен,
