Джеймс Кервуд - Скованные льдом сердца
— Простите вы меня, если я поступлю нехорошо? Вы не представляете себе, как я был одинок, и как я одинок теперь… и что для меня значит увидеть лицо женщины. Я не хочу оскорбить вас и я… я… — его голос немного дрогнул, — я готов был бы вернуть ему жизнь, если бы я мог, именно потому, что я увидел вас, узнал вас и… и полюбил вас.
Она вздрогнула и вздохнула коротким вздохом, похожим на рыдание.
— Простите меня, маленькая девочка, — продолжал он. — Я, может быть, немного сумасшедший. Да, возможно. Но я бы умер за вас, и я провожу вас до вашего дома и… и… что если бы… если бы вы поцеловали меня на прощанье…
Ее глаза не отрывались от его лица. Они сияли синим огнем в свете костра. Она медленно отняла у него свои руки, продолжая смотреть ему прямо в глаза, потом положила их снова на его руки и подняла к нему лицо. Он почтительно склонился и поцеловал ее.
— Да благословит вас Бог! — прошептал он.
Долгие часы после того он сидел у огня. Ветер все усиливался. С севера налетела метель. Кедры и ели стонали над его головой, и он слышал свист урагана на равнине. Но теперь все эти звуки казались ему музыкой, сердце его трепетало и на душе становилось тепло от радости, когда он взглядывал на маленькую палатку, где спала женщина, которую он любил.
Он все еще чувствовал теплоту ее губ, он снова и снова видел мягкий голубой свет, мелькнувший на минуту в ее глазах, и он благодарил судьбу за то счастье, какое она подарила ему. Нежность женских губ и голубых глаз сказали ему, что таит для него жизнь.
В одном дне пути на юг был лагерь индейцев. Он пойдет с ней туда и наймет там бегуна, чтобы отнести Пелетье лекарства и письма. И потом он пойдет… с женщиной… он тихо и счастливо рассмеялся при мысли о той дивной новости, которую он расскажет Пелетье. Поцелуй горел на его губах, блеск голубых глаз чудился ему в отсветах костра, и надежда расцветала в нем.
Было поздно — не меньше полуночи — когда он тоже лег. Под стон и свист метели он погрузился в сон.
Проснулся он поздно. Глухой стон наполнял лес. Костер потух. Внутри маленькой палатки было еще тихо, и он спокойно, чтобы не разбудить ее, подбросил ветвей в костер. Он посмотрел на часы и убедился, что проспал около семи часов. Потом он вернулся в свою палатку, чтобы приготовить что-нибудь к завтраку. В нескольких шагах от палатки он остановился с внезапным удивлением.
На его палатке была прикреплена в виде гирлянды красная виноградная лоза, которую он срезал накануне вечером, а над ней на полотне палатки было написано кривыми буквами:
«В честь живого».
С громким криком он бросился к другой палатке. И с такой же быстротой он понял, что обозначала виноградная лоза на его палатке. Женщина сказала ему таким способом то, чего не могла сказать словами. Она встала ночью, когда он спал, и прикрепила ветку, чтобы он увидел ее утром, когда проснется.
Кровь горячо и радостно переливалась по его жилам и со счастливым смехом, который поднимался со дна его души, он выпрямился, и рука его по привычке оперлась на кобуру револьвера.
Она была пуста.
Он перетряхнул свои одеяла, но револьвера не было. Он взглянул в угол, куда поставил ружье. Оно тоже исчезло. Лицо его побледнело и вытянулось, когда он направился мимо костра к палатке женщины. Приложившись ухом к полотну, он прислушался. Никакого звука не доносилось оттуда: ни звука, ни движения, ни сонного дыхания. И, подобно человеку, опасающемуся увидеть ужасное зрелище, он откинул полу палатки. Постель из хвои, которую он приготовил для женщины, была пуста, рядом с ней стоял длинный грубо сколоченный ящик. Он шагнул к нему. Ящик был открыт и… пуст. Только на дне лежала груда еловых и кедровых ветвей. В следующую минуту правда предстала перед Мак-Веем во всей своей неприкрашенной жестокости. В ящике была жизнь… и женщина…
Что-то на стенке ящика привлекло его внимание. Это был листок бумаги, приколотый так, чтобы он непременно его увидел. Он схватил его и вышел на свет. Громкий резкий вопль вырвался из его груди, когда он прочел, что написала ему женщина:
«Желаю вам много счастья за то, что вы были добры ко мне. Мы ушли навстречу метели — мой муж и я. Нас известили, что вы напали на наш след, и мы увидели ваш костер с равнины. Мой муж сделал этот ящик для меня, чтобы защищать меня от холода и метели. Когда мы увидели вас, мы поменялись местами, и, таким образом, вы встретили меня с моим» покойником «. Он мог бы убить вас двадцать раз, но вы были добры ко мне, и вы остались живы. Пусть когда-нибудь судьба пошлет вам хорошую женщину, которая будет любить вас так, как я люблю его. Он убил человека, но убить не всегда значит быть убийцей. Мы взяли ваше оружие, и метель занесет наши следы. Но вы не будете преследовать нас. Я это знаю. Потому что вы понимаете, что значит любить женщину, и вы понимаете также, что значит жизнь для женщины, когда она любит человека.
Изабелла Дин».
Глава IV. ОХОТА ЗА ЧЕЛОВЕКОМ
Как пораженный громом перечитал Билли еще раз записку, оставленную ему Изабеллой Дин. Он не издал больше ни звука после того вопля, который вырвался из его горла. Он стоял и смотрел на трещавшее пламя до тех пор, пока внезапный порыв ветра не вырвал у него из рук клочок бумаги и закружил его в вихре снега.
Потеря записки пробудила его к деятельности. Он попробовал броситься в погоню за бумажкой, потом остановился и рассмеялся. Это был короткий резкий смех, за которым сильный человек прячет свои страдания. Вернувшись к палатке, он заглянул в нее. Он широко откинул полу, чтобы свет входил в нее, и посмотрел на ящик. Несколько часов тому назад этот ящик скрывал Скотти Дина, убийцу. И она — его жена!
Он вернулся к огню и посмотрел на красную лозу, привешенную к палатке, и на слова, которые она нацарапала концом обугленной ветки. «В честь живого». Значит, в честь него. Что-то неприятное подкатилось к его горлу и какая-то влага, но не от ветра и не от снега наполнила его глаза. Блестящее сражение дала она. И выиграла. Вдруг ему пришло на ум, что то, что она сказала в записке, правда, и Скотти Дин мог легко убить его.
В следующую минуту он удивился, почему тот. не сделал этого. Оставив его в живых, Дин подверг себя большой опасности. Они всего на несколько часов обогнали его, и следы их, наверно, еще не совсем стерты метелью. Притом бегству Дина мешает его жена. Он, несомненно, может преследовать и догнать их. Они захватили его оружие, но ему не первый раз гнаться за человеком без оружия.
В одно мгновение у Билли созрел план. Он обежал вокруг костра и кружил до тех пор, пока не нашел след уехавших саней. Он был виден почти отчетливо. В глубине леса по нему можно будет легко идти. Что-то подвернулось ему под ногу. Это была записка Изабеллы Дин.
