Густав Эмар - Перст Божий
И, проведя нервным движением рукой по лбу, как бы желая стереть остаток слабости, он с бодрым духом принялся готовить скромный утренний завтрак.
Спустя час молодые люди, закусывая, составили план своего смелого предприятия, затем сели на лошадей.
На лужайке они приостановились, чтобы восстановить некоторые следы; Пепе Ортис показал, смеясь, своему брату то дерево, под густой сенью которого он так хорошо укрывался.
После краткого расследования, на которое они потратили не больше десяти минут, они отправились дальше, но на этот раз, несмотря на скорую езду, внимательно присматривались к следам, обозначившимся довольно ясно после неприятеля, и не пропускали ни малейшего изгиба.
Подъехав к тому месту в лесу, от которого было всего несколько шагов до его окраины, дон Торрибио вдруг остановился, осмотрелся вокруг с любопытством и соскочил на землю.
— Они здесь останавливались ненадолго, — сказал он брату, передавая ему повод своей лошади. — Подожди меня у этого ручейка.
Он нагнулся к воде, спокойной, как зеркало, и с минуту смотрел в нее; затем, разувшись и засучив панталоны выше колен, решительно вступил в поток и быстро пошел против течения; вскоре он исчез из виду.
На дне ручья был мелкий песок. В ширину ручей имел пятнадцать футов и от восемнадцати до двадцати футов глубины. Он многократно изгибался под густыми ветвями; переплетаясь, они образовали зеленый свод, с которого свешивались лианы до самой поверхности воды.
Пепе Ортис не двигался с того места, где его оставил брат; он ждал, подавшись немного вперед и приготовившись стрелять при первой надобности. Весь превратившись в слух, он, казалось, пронизывал взглядом густую зелень кустарника, окружавшего его со всех сторон.
Так прошло с полчаса. Внезапно лианы раздвинулись, и среди них показался дон Торрибио, идущий по руслу ручья. Дойдя до брата, он обулся и сел на лошадь.
— Ну что? — спросил Пепе, как только они пустились в галоп.
— А вот что, — ответил дон Торрибио, — я не ошибся: они тут останавливались; один из них следовал по течению, другой шел против течения, наломал охапку ветвей в двухстах шагах отсюда, затем снес их обратно, после чего они отправились дальше.
— Однако, — сказал, смеясь, Пепе, — положительно, эти господа сплоховали; зная, что их будут разыскивать двое самых искусных искателей следов буэнос-айреских пампасов, они поступают, точно имеют дело с простыми бродягами — янки или канадцами, — и еще рассчитывают ускользнуть от нас! Право, они сумасшедшие!
— Но все же их расчет был верен, надо отдать им должное. Всадник, которого они послали наломать ветвей, сделал это очень ловко, он нигде не оставил следов после себя. Он оставил лошадь среди течения, а потом уже вошел в воду. Кого угодно это могло бы ввести в обман.
— Ба-а! Да ты расточаешь им комплименты! Их расчет был верен; теперь я спокоен! — сказал Пепе, смеясь.
Разговаривая таким образом, искатели следов выехали из леса и направились галопом через саванну. Их езда продолжалась без приключений до заката солнца; к семи часам вечера они были у густого леса, куда и въехали.
— Стой! — сказал дон Торрибио. — Я чувствую, что неприятель находится позади, пусть он опередит нас.
— Хм! Ты уверен, что мы так близко от него?
— Эти люди не дальше, чем на три ружейных выстрела от нас, я в этом убежден.
— А, это другое дело. Что же нам делать?
— Поужинаем, покормим лошадей, затем поспим часа два — по очереди, конечно.
— Значит, мы тронемся отсюда не раньше десяти часов?
— Не раньше, пусть они считают себя в полной безопасности, пусть думают, что провели нас; а то, если они догадаются, что мы следим за ними, кто знает, куда они могут нас завлечь?! Лучше потерпеть и выждать.
— Хорошо, как хочешь.
Расседлав и почистив лошадей, Пепе Ортис задал им корму, за который благодарные животные принялись с удовольствием.
Покончив с этим, оба охотника уселись на землю, разложили перед собой остатки провизии и поужинали. Огня не зажигали из опасения, чтобы дым не выдал их присутствия; даже не закурили сигар, этого любимого лакомства каждого охотника.
Утолив голод, Пепе Ортис закутался в плащ, лег под деревом и тотчас же заснул с беспечностью человека, привыкшего к жизни в пустыне.
Дон Торрибио с ружьем в руке растянулся подле кустарника и стал мечтать. Он пролежал в таком положении два часа, без всякого движения, но прислушиваясь к малейшему шуму, нарушающему лесную тишину. Наконец он встал, подошел к Пепе, положил руку ему на плечо и нагнулся к его уху:
— Восемь часов! — сказал он чуть слышно. Пепе сразу вскочил на ночи.
— Что нового? — спросил он.
— По-видимому, ничего, — ответил его брат. — Следи внимательно!
— Не беспокойся.
Минуты две спустя Пепе Ортис занял место дона Торрибио, а последний заснул крепким сном. В десять часов дон Торрибио проснулся, но, посмотрев вокруг себя, увидел, что он один.
— Так! — проговорил он. — Пепе на разведке; тут что-нибудь да есть!
Он встал и в ожидании брата оседлал лошадь, чтобы ничто не задерживало их отъезда.
Но Пепе все не возвращался. Прошло целых полчаса, как дон Торрибио проснулся, но ничто не возвещало о возвращении его брата; молодой человек начал серьезно беспокоиться, не зная, чему приписать столь продолжительное отсутствие, и уже собрался было отправляться на поиски, как вдруг ветви соседнего кустарника тихо раздвинулись и перед ним появился Пепе Ортис.
— Где ты пропадал столько времени? Я уже хотел идти искать тебя!
— Ты прав, — сказал Пепе, не отвечая на вопрос брата, — было кое-что интересное!
— А-а! — проговорил дон Торрибио, моментально забыв о своем беспокойстве. — Я, значит, не ошибся?
— Скажу в двух словах, а вывод делай сам.
— Посмотрим, что такое!
— Только что около трех четвертей часа я преследовал группу всадников, которые, переплыв речку, направлялись во всю прыть к прериям Техаса.
— А-а! И ты узнал их?
— К счастью, да. А то Бог знает, сколько времени еще мне пришлось бы преследовать их. Среди них было восемь индейских пеонов и пятнадцать лошадей. Издали казалось, что на всех лошадях сидят всадники, но благодаря лунному свету я увидел, что ошибся. Представь себе: эти негодяи-индейцы посадили на лошадей что-то вроде манекенов, которыми правили так искусно, что в ста шагах возникала полная иллюзия, будто это живые люди. Но я не так глуп, чтобы попасться на эту удочку; я приблизился к ним настолько, что они чуть не задели меня, проезжая мимо. Тогда мне все стало ясно. Пожелав им благополучного путешествия, я поспешил к тебе. Что ты об этом думаешь, брат?
