Клайв Касслер - Навигатор
Покрытые устрашающей татуировкой фракийцы стояли на палубе с горящими от ярости глазами в ожидании кровавой развязки, но когда на них стали бросаться лошади, они в страхе кинулись в стороны, сметаемые на ходу взбешенными животными.
Используя благоприятную ситуацию, капитан перепрыгнул через борт, приказав скифам следовать за ним. Оказавшись на палубе вражеского корабля, он пронзил мечом первого попавшегося фракийца и возглавил молниеносную атаку на противника. Фракийцы не ожидали такого поворота и стали панически отступать.
Лицо капитана почернело от копоти, тело было в крови от царапин и порезов. Но это не остановило его быстрого продвижения к носу судна, где маячила фигура в пурпурной мантии, лихорадочно пытавшаяся найти надежное укрытие в дальнем конце корабля.
На этот раз капитан не будет испытывать сомнений, перед тем как нанести смертельный удар своему единокровному брату. Когда его меч уже вонзился в тело ненавистного Мелгарта, что-то тяжелое ударило его по голове, и он рухнул на окровавленную палубу, ощущая, как черная пелена заволакивает сознание.
Позже, когда на поверхности воды остались последние признаки недавнего ожесточенного сражения, молчаливый свидетель трагедии осторожно поднял голову из-за высокой травы на берегу, где он прятался от невиданного чудовища с длинной мордой.
Постепенно стихли приглушенные стоны раненых, предсмертные крики воинов, звонкий лязг оружия, и над рекой повисла мертвая тишина. Слышался только мягкий плеск воды, накатывавшейся на песчаный берег, усеянный телами погибших. Человек медленно шел от тела к телу, не обращая никакого внимания на золотые украшения и подбирая только самые ценные для себя вещи.
В какой-то момент он наклонился, чтобы снять с ног убитого хорошие сапоги, и вдруг услышал жалобное мяуканье. Мокрый комок желтовато-рыжего цвета крепко вцепился когтями в деревянную балку и испуганно вертел маленькой головой. Охотник никогда в жизни не видел кошек и поначалу хотел просто убить это животное, но потом сжалился над ним и взял на руки, укутав сухой тряпкой.
Нагрузившись до предела военными трофеями, он медленно побрел прочь, оставляя следы ног на сыром песке.
Белый дом, 1809 год
Дом правительства на Пенсильвания-авеню был темным за исключением единственного кабинета, где в этот холодный зимний день в камине потрескивал огонь, поддерживая нужную температуру. Слабый желтоватый свет от огня тускло высвечивал орлиный профиль человека, который сидел за столом и тихо напевал себе под нос во время работы.
Томас Джефферсон посмотрел набольшие настенные часы яркими синевато-серыми глазами, глубина и проницательность которых часто приводили в трепет людей, встречавшихся с ним впервые. Было два часа ночи, хотя обычно он заканчивал работу в десять вечера. Сегодня он трудился с шести часов вечера и заметно устал, так как встал на рассвете.
После обеда президент по обыкновению совершил верховую прогулку вокруг Вашингтона на своей любимой лошади по имени Игл[1] и все еще сидел в кабинете в костюме для верховой езды: удобном коричневом жакете, красной жилетке, вельветовых брюках и теплых шерстяных носках. Правда, при этом он предпочел переобуться, сменив тяжелые сапоги на мягкие комнатные тапочки, которые заметно смущали посланников иностранных держав, ожидавших увидеть на ногах главы государства более приличествующую случаю обувь.
Дверца шкафа распахнулась от одного прикосновения пальцев. Хорошая современная мебель безотказно служила своему хозяину. Внутри находились большой стеклянный бокал, графин, наполненный французским красным вином, тарелка с пирожными и толстая ночная свеча, с помощью которой он обычно добирался до своей спальни по длинным темным коридорам. Джефферсон налил полбокала вина, мечтательно поднес его к свету, а потом сделал несколько глотков, что сразу же вызвало у него приятные воспоминания о Париже.
Утро наступит не скоро, и в его распоряжении есть еще несколько часов, прежде чем он переложит тяжелейшее бремя ответственности за страну на узкие, но тем не менее надежные и крепкие плечи своего друга Джеймса Медисона.
Президент сделал еще глоток вина, а потом вернулся к разложенным на рабочем столе бумагам. На листах мелким почерком, тем самым, которым была написана знаменитая Декларация независимости, были начертаны выстроенные в столбики словники пятидесяти индейских словарей, тщательно составляемых им вот уже более тридцати лет.
Джефферсон давно был одержим проблемой происхождения индейцев и тем, откуда они пришли в Северную Америку. Именно поэтому он так долго и упорно собирал слова и выражения разных индейских племен, составляя их в словари индейских языков и диалектов. Его главная идея заключалась в том, что обнаружение определенного сходства лексики народов Старого и Нового Света непременно поможет установить происхождение индейских племен.
Для выполнения этой чрезвычайно интересной научной задачи Джефферсон не стеснялся использовать преимущества и привилегии своей президентской власти. К примеру, однажды он пригласил к себе на прием в Белый дом пятерых вождей племени чероки и долго терзал гостей расспросами об их родном языке. Более того, он специально проинструктировал знаменитого путешественника Меривезера Льюиса, чтобы тот собирал для него слова тех индейских племен, с которыми может столкнуться во время своей исторической экспедиции к побережью Тихого океана.
Вершиной научной карьеры Джефферсона должна была стать книга, которую он собирался посвятить происхождению индейских племен. Это грандиозный научный проект, осуществление которого, к сожалению, было временно приостановлено беспокойными обстоятельствами второго срока его президентского правления. Ему пришлось отложить завершение исследования до тех пор, пока Льюис и Кларк не доставят новые материалы из своей экспедиции. Именно поэтому он перестал отсылать рукописи в издательство.
С нетерпением дожидаясь момента, когда Льюис вернется в Монтичелло, Джефферсон аккуратно сложил свои записи в стопки, крепко перевязал их бечевкой и убрал вместе с другими словарями и рукописями в большой пухлый чемодан. Через некоторое время он отправится к Джеймс-Ривер вместе с другими вещами президента, где весь багаж погрузят в большую лодку и доставят в Монтичелло. Джефферсон положил в чемодан последнюю стопку бумаг и закрыл крышку.
Теперь на рабочем столе была только оловянная шкатулка, на крышке которой была выгравирована его фамилия. Президент открыл ее и вынул оттуда прямоугольный кусок пергамента размером десять на двенадцать дюймов. Осторожно взяв пергамент пальцами, он поднес его к масляной лампе. Шершавая поверхность была покрыта странными знаками, извилистыми линиями и крохотными крестиками. Один край пергамента был изрядно потрепан.
