Елена Келен - В то далекое теплое лето
– А дальше ничего не было, я вернулась к вам.
– ??? Очень мило.
– Но не очень убедительно, – как всегда скептически заметил Борис.
– Ну что ты, Жак, – замахал руками Албанов, – по-моему, напротив.
– Он красив?
– Кто?
– Карецкий! – поражаясь недогадливости подруги, уточнила Марго. Ее интересовал лишь один вопрос, королева была в своем амплуа.
Девушка смущенно посмотрела на ребят:
– Не… не знаю, скорее всего, нет, – и тут же с жаром добавила: – Но, понимаете, есть в нем что-то такое… как бы это получше выразиться… мужское, властное, не уступающее красоте…
– Во-во, прямо как у меня, – подхватил Стас.
– Ну, нет… Пожалуй, он больше похож… на Андрея.
Все взоры тотчас обратились к Джилю, как его почему-то называли в компании.
– Мне это расценивать как комплимент или… – усмехнулся Албанов.
– По-моему, как или. Комплимент, мой верный Али, на этот раз достался другому, – язвительно произнесла Озерцова.
А Наташка, не замечая деланной обиды Стаса, восторженно продолжила:
– Такой же высокий, широкоплечий, только с усами и на несколько лет постарше. Волосы русые, до плеч, вьются крупными кольцами. Брови черные, вразлет…
– Везет же дуракам, – тихо проронил Владислав и многозначительно ткнул друга. – Не теряйся, парень.
Климова осеклась.
– Все в порядке, Нат, – ободряюще подмигнул Албанов и, покровительственно потрепав ее по плечу, возмущенно добавил: – Нет, эти разбойники вконец обнаглели, мало им своих девчонок, так они еще и за наших взялись. Надеюсь, бандиты не причинили тебе вреда, и ты, пребывая в столь вольном нравами обществе, осталась по-прежнему скромной и целомудренной?
Румянец залил щеки, однако, хорошо понимая, что злиться на Стаса себе дороже, Наталья гордо отчеканила:
– Ты напрасно беспокоишься, я была под защитой атамана.
– А разве атаман не мужчина? Нат, прошу тебя, – под общий хохот взмолился Албанов, – не доверяй атаману, разбойник он и есть разбойник. Вспомни княжну.
– Какую княжну?
– Персидскую. Ту самую, которую атаман бросил в набежавшую волну.
Борис ошалело уставился на друга.
– Ребят, вы что здесь, – он выразительно повертел пальцем у виска, – с ума все посходили, что ли? Какой атаман, какие разбойники? Да в этом лесу зайца, наверное, днем с огнем не сыщешь!
– Так, может, Карецкий их всех и истребил? – покатился со смеху рыжий Сашка.
– Ладно, хватит уже ерундить, отрезал Жаков. – А ты, – обратился он к Наташке, – не хочешь говорить, где пропадала, и не надо, только в следующий раз, перед тем как исчезнуть, предупреждай, пожалуйста, чтобы мы не рыскали зря по лесу в поисках заблудшей овцы.
– Борис!!! – одернула его Марго и обиженно сказала подруге: – Нат, я всегда считала тебя ужасной фантазеркой, но не до такой же степени!
«Мне не верят, этого следовало ожидать», – со вздохом подумала Климова. Объяснить все эти смешки было просто. Человек не может существовать рядом с тайной. Ему хочется все понять, все разложить по полочкам, во всем разобраться, чтобы не было никакой неопределенности. Ведь неизвестное всегда пугает. Что это? Память пещерного страха? Так или иначе, люди с готовностью хватаются за любую версию, лишь бы избавиться от бремени неведомого, поскорей впихнуть его в привычные рамки тесного мирка, пусть придуманного ими, пусть до ужаса простого, но зато спокойного и вполне объяснимого. «Вы ждете от меня реальности? Что ж, получайте. По крайней мере, так будет лучше для всех».
– Ты прав, Борис, пошутили и хватит. На дворе двадцатый век. Какой атаман, какие разбойники? Мне просто захотелось немного побыть одной, вы все спали…
– Ничего себе, немного…
– В общем, я слегка заблудилась… Не сердись, Борька, в следующий раз обязательно спрошу у тебя разрешения… Мир?
– Вот это другой разговор! – обрадовался Стас. – Хотя, если честно, первая версия мне нравится больше.
– А мне тем более, – нагловато прищурился Андрей.
– Ребята, давно хотел спросить: ведь местный из вас только один? – неожиданно перебил его Артур, кивком указывая на Сашку. – Про тебя, Андрей, точно не скажу, очень может быть, что ты здесь родился или когда-то жил, а Влад в этих краях чужак, верно?
– Верно, я здесь впервые, – усмехаясь в бороду, подтвердил Сошинский. – По говору определил?
– По акценту.
– Это у меня, что ли, акцент, – обиделся Быстров.
– У тебя, у тебя. Ты с ним родился и вырос. Окружающие тебя люди говорят точно так же, поэтому ты его не замечаешь. Интонация, оттенок речи – уловить это можно только со стороны.
– Здорово! – восторженно произнес Андрей. – Тебе бы в органах работать, Шерлок Холмс.
– Да, не в бровь, а в глаз, – рассмеялся Стас.
– Я что-то не то сказал? – спросил Джиль.
– Да нет, наоборот, – усмехнулся Шевелев. – Именно в органах я и собираюсь работать.
– Ты что, мент? – нахмурился Владислав.
– Юрист уголовно-правовой специализации, вернее, учусь… А у тебя что, неприятности с законом?
– Я так думаю, с его служителями, – чересчур уверенно поправила Ритка, злорадно сверкнув глазами.
– Люблю догадливых девчонок, – восхищенно процедил Сошинский. В его тоне слышалась ненависть, и Наталья невольно содрогнулась. Ей вдруг стало страшно – не за себя, за подругу. Но Марго было хоть бы что.
– А меня многие любят, да вот только я пока никого не люблю, – вызывающе вскинула голову она.
– Что верно, то верно, – тяжело вздохнул Стас и с жалостью посмотрел на Бориса.
Королева вновь оказалась в центре внимания, и Артур, воспользовавшись этим, подошел к Наталье.
– Чем сейчас думаешь заняться? – спросил он, присаживаясь рядом.
– Не знаю… а ты?
– Ага! Нет, вы только посмотрите, – неожиданно заголосил Станислав, показывая рукой в их сторону. – Они опять секретничают!
Шевелев, может, и чертыхнулся в душе, но внешне остался спокоен.
– Что мне в тебе нравится, Али, так это твоя непосредственность.
– И как ты только умудряешься все замечать? – покачала головой Климова.
– Об этом, Нат, я тебе после расскажу, если захочешь, тет-а-тет. А пока, господа кладоискатели, прослушайте план дальнейших мероприятий. Сразу после завтрака…
– Теперь уже после обеда, – посмотрев на часы, уточнил Жаков.
– Ничего, мы совместим.
– Дай-то бог.
– Стас, не тяни резину, я с утра не жрамши.
– Можно подумать, другие жрали, извиняюсь – ели. Не будем, однако, отвлекаться… Итак, сразу после ланча состоится увлекательнейшая экскурсия по местам боевой славы легендарного атамана Карецкого. Мы с вами посмотрим старинный замок, долгие годы служивший пристанищем вольным стрелкам, спустимся в подземелье, наверняка оно тут имеется, пройдемся по лесу и, наконец, посетим дальнее из графских озер. Именно в нем, по предварительным данным архивной разведки, мнению деда и теории вероятности, затоплены несметные сокровища. Все поисково-аквалангические работы на местном Клондайке начинаем завтра. Сегодня же ко всем только одна просьба – не расходиться непонятно куда.
Жадно затянувшись пару раз, Сашка щелчком отбросил обжигающий пальцы окурок:
– Ну и трепло же ты, парень…
Вернувшись в лагерь, Наташа тут же юркнула в палатку. Но Марго осталась снаружи. Проворно раздевшись, она с отвращением выжала зеленый от тины купальник.
– Боже мой, какая грязь, – купальник шлепнулся в сторону, – а эта ужасная вонь! Я, Нат, кажется, насквозь пропиталась, – брезгливо пожаловалась Озерцова.
– Не преувеличивай, – откликнулась Климова.
– По-твоему, искупаться в болоте – нормально?
– Но ты же сама полезла в воду.
– А что мне оставалось делать? Ждать, пока Стас затащит? Посвящение в разбойники! Брр-р. Из двух зол надо выбирать меньшее.
– Ну, ты и выбрала, – Наталья приподняла брезентовый полог. – Накинула бы на себя что-нибудь, амазонка.
Ритка нехотя потянулась к валявшейся под ногами тунике.
– Фу, ненавижу мятые вещи… И вообще, что естественно, то не безобразно. Я не понимаю, почему человек так страшится своей наготы, своей или чужой – неважно. Знаешь, за что мне всегда нравилась Древняя Греция? Там умели ценить красоту тела, особенно женского. Вспомни греческих богинь: Артемида, Афродита, Флора. Разве в их обнаженности есть что-то неприличное? По-моему, наоборот. Это природа. Надо проще смотреть на жизнь… Я, конечно, не богиня, и все-таки согласись, Нат, что фигурой я им вряд ли уступаю.
Наташка улыбнулась, в своем потрясающем бесстыдстве Марго была просто великолепна. И тут…
– Ритка!!!
Озерцова стремительно обернулась. Прямо перед ней стоял Сашка Быстров и растерянно, во все глаза, таращился на нее. Замешательство длилось недолго. Рука Ритки игриво скользнула по бедру:
– Ну что, Саш, красивая я?
Парень судорожно сглотнул:
– Ничего.
– Я тоже так думаю… Подай мне накидку.
Готовый провалиться сквозь землю, Сашка молча повиновался. На Ритку он старался не смотреть. А та наслаждалась его беспомощностью. Небрежно отобрав тунику, она, словно бы невзначай, на секунду прижалась к парню и тут же, равнодушно оттолкнув, произнесла:
