Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)
Один из участников кемлинского похода так описывал военачальника: «Под стенами древнего города пустыни стояли мы, и черный, на вороном коне, был Гельтенстах величествен и страшен. Только самые близкие к его персоне знали, какой кровью ему далась величественность та. При штурме Восточного Кийара шальной пулей пропороло ему щеку, вышибло глаз, разворотило надбровье и половину лба разворотило. Но не стал Гельтенстах долго лежать в лазарете, не в его это духе. Он, астурин семи государств и бесчисленного количества провинций, вновь сел на коня и вместе с простыми солдатами и кавалерами двинулся на запад, в Тайный Кийар, штурмуя мосты через Ханавур, отбиваясь от страшных речных чудовищ, шкура коих подобна броне, а пасть — входу в чертоги Протония. Что желал наш астурин отыскать в горячих песках Тайного Кийара, известно ему одному и, пожалуй, Святому Доэтерию».
Нэфри потянулась и взглянула на часы. Она провела за чтением в библиотеке почти весь день.
— Позвольте воспользоваться вашим э-пи, — тихо попросила девушка, подойдя к библиотекарской перегородке.
— Да, пожалуйста.
Нэфри ввела адрес Камро Риза, зарегистрировалась и зашла на условленную страничку. В углу монитора всплыла подсказка, уведомляющая, что посещение отмечено и следующий заход на этот ресурс должен состояться завтра не позднее полуночи.
Уничтожив все следы своего пребывания, Нэфри отправилась домой, где, как и хотела, легла спать пораньше в надежде выспаться перед учебой.
Сон шел неохотно. В памяти все время возникали детали биографии Гельтенстаха, рука в черной перчатке, густые белые волосы до лопаток…
Уставшая от борьбы с собой, девушка ушла в «третье» состояние. Она решила навестить Ноиро, который, если вспомнить о разнице часовых поясов, сейчас наверняка еще спит в доме знахаря-Учителя.
Напоследок промелькнула мысль: «Зря я не заперла спальню, придет мама — разбудит…» И с серой пустоши ее перекинуло в сельву, стоило ей подумать о желательном месте назначения. Это был десятки раз хоженый и перехоженный перекоп Айдо. Однако что-то влекло ее дальше и дальше, в сторону поднимающегося солнца, багровый тяжелый край которого проступил над долиной.
Вскоре Нэфри увидела нескольких дикарей-копьеносцев, а они ее не заметили, хоть и не спали.
Проскочив сквозь закрытую дверь, девушка очутилась в большом помещении, ширмой разделенном на две комнаты. Она увидела спящего и тут же метнулась к нему, приняв за Ноиро. Но это был незнакомый мужчина с длинными волосами. Он спал почти на животе, как любила спать она сама, и лица почти не было видно.
Так это же и есть тот самый загадочный Та-Дюлатар, которого она никогда не видела в его физическом теле. Вот же он! Гм… А Учитель оказался моложе, чем она ожидала, и много моложе. Он кого-то напоминал ей, хотя видно было только часть лица.
Неожиданно возникла тревога. Но почему? Дома она в полной безопасности, да и здесь, рядом с Учителем и Ноиро — тем более!
Нэфри переместилась к журналисту. Тот спал так же крепко, как целитель, но по другую сторону ширмы. Он выглядел совсем здоровым и даже улыбался во сне. Она наклонилась к нему, чтобы погладить по щеке — если проснется, то не страшно, вот обрадуется! — и тут громкий вой ворвался в ее сознание, а что-то грязно-бурое и болезненно желтое — в домен.
Она не успела ничего разглядеть. Когда чуешь опасность, надо действовать.
«Учитель!» — мысленно закричала она, однако все произошло очень быстро. На пути к Та-Дюлатару в кровати спал третий житель домена — не замеченный ею прежде седой бородатый старик. Нэфри швырнуло к нему, вдавило, втиснуло в его тело, а светящаяся паутинка опутала ее собственную…
Под нею разверзлась пропасть, на дне которой кружили миллионы миров… и она сорвалась в нее.
«Явись! Явись! Помоги мне, Учитель!» — в последний раз вспыхнуло сознание.
Бездна закрутилась, поглотив свою жертву.
3. Ставок больше нет?
— Флайеропорт города Москвы поздравляет вас с прибытием! Удачного вам дня! — мягко проговорил женский голос в наушнике.
От неожиданности Эфимия дернулась и с трудом разлепила веки. Сердце заколотилось.
Где сон, где явь? Что происходит?!
Она в тихом ужасе смотрела на странно одетых людей с будничными лицами и заспанными глазами. Очередь к выходу из флайера двигалась быстро, и первые пассажиры уже покинули салон.
Девушка огляделась — не забыла ли что-нибудь из вещей. Дед, разумеется, встретить ее забудет, но это и к лучшему: ей все равно нужно еще выполнить мамино поручение.
«Странный город»… — оказавшись на скользящей платформе перрона, отстраненно подумала Эфимия и сразу же встрепенулась, напугав попутчиков: — Кто здесь?! Эй?
На нее посмотрели, как на сумасшедшую, и два человека даже слегка отодвинулись в сторону. События сна грузно напирали на реальность, не давая опомниться. Эфимия чувствовала себя коржом торта, на который выдавливают тяжелый сливочный крем. Никогда раньше ей не снилась архаика. Она вообще не слишком любила историю, в отличие от своей мамы, которая обожала старину, искренне считая классикой все, что могло иметь отношение к прошлым тысячелетиям, будь это даже какая-нибудь древняя расческа или сушилка для фужеров. Этот сон должен был присниться ей, а не Эфимии, которую он попросту озадачил и выбил из рабочего ритма. Из-за него даже Москва казалась ей каким-то урбанистическим монстром, а голова кружилась, кружилась, кружилась. И это еще только Москва, а не сумасшедший многоярусный Нью-Йорк, родной город Эфимии!
Кто-то подслушивал ее мысли. Кажется.
В небе сияла голографическая проекция земного шара, вокруг которого летал изящный белый голубь с оливковой веткой в клюве — главная достопримечательность Москвы. Ночью эмблема освещала город, днем привлекала взгляды приезжих. Ее запустили в эксплуатацию семнадцать лет назад, в год рождения Эфимии, вскоре после окончания Зеркальной войны. Тогда безумный монах-фаустянин, Иерарх Эндомион, ненавидевший «мир скверны», возжелал исправить все по своему разумению, не поступаясь ничем ради великого дела. Это была первая общегалактическая война, а врагами оказались двойники людей Содружества, благодаря фаустянам явившиеся из иной вселенной, из альтернативной реальности, где, как и тысячу лет назад, воевали, убивали и ненавидели друг друга. Они перенаселили свой мир и истощили Землю, с поверхности которой природа так и не выпустила их в большой космос. Не имевшие аннигиляционного гена, эти существа, по расчету Эндомиона, должны были смести со своего пути неподготовленных к такому повороту событий «биороботов» — так он называл все население обитаемой Галактики. Но мятежный Иерарх ошибся.
