Алексей Полещук - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1961. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
— Слева пять вижу красный огонь!..
В этот день дрифтерный сейнер [18] «Вайгач», приписанный к моторно-рыболовецкой станции порта Георгий, вышел в море на разведку рыбы.
В четырнадцать часов радист поднялся в ходовую рубку и передал капитану штормовое предостережение:
«…Через пять-шесть часов в семьдесят четвертом районе ожидается усиление северо-западного ветра до шести-семи баллов».
Капитан рыболовецкого судна Михаил Григорьевич Вергун был маленький, щупленький человек. Самым примечательным в его внешности были глаза. На темном, сморщенном, задубенелом от морского ветра лице они были ярко-голубые, по-детски чистые.
Вергун прочел радиограмму, пошел в штурманскую рубку. Взглянув на карту, он ткнул пальцем в район Гончаковки и сказал штурману:
— Переждем. Определяйся, Кузьмич.
Александр Кузьмич Плицин, молодой моряк, только в прошлом году окончивший Мурманское мореходное училище, уже научился понимать немногословную речь своего капитана.
Штурман определил свое место на карте и проложил курс.
«Вайгач» развернулся и пошел к заливу Западный Клюевский.
Немного погодя в рубку вошел помощник. Он долго стоял, мялся и наконец решился:
— Михаил Григорьевич, идешь в Гончаковку?
— Знаешь — чего спрашиваешь? — проворчал Вергун. Его все больше начинало беспокоить море. Он выходил на мостик, пытливо всматривался в потемневшее небо.
— Может, сойдем на берег… — начал Щелкунов.
— Это еще зачем?!
Вергун отлично знал, что в Гончаковке помощник пополнял свои запасы спирта.
— Хлеба свежего возьмем, почерствел, команда ругается, — нашелся помощник.
— На рейде встанем, — отрезал Вергун. Щелкунов повздыхал и спустился вниз.
Это был высокий человек с круглыми опущенными плечами, впалой грудью и маленьким, но выдающимся вперед животиком. Прохор Степанович носил бородку клинышком и длинные, свисающие книзу усы. Его отличительной чертой был устоявшийся запах спирта, по которому можно было легко найти помощника в любой части судна. Характер у Прохора Степановича скверный, и если Вергун терпел его на сейнере, то только потому, что Щелкунов слыл большим мастером по засолу сельди и был бережливым хозяином: шкиперское имущество и рыболовную снасть берег пуще глаза.
Было безветренно. С беспокойным криком над морем, словно предчувствуя шторм, носились чайки.
Остров Клюев уже маячил на горизонте, когда подули первые сильные порывы ветра.
Передвинув ручку машинного телеграфа на «самый полный», Вергун снял крышку переговорника:
— Тима, прибавь.
Механик Тима в этом плавании был за старшего. Старший механик выдавал замуж дочь и по этому случаю, получив отпуск, выехал к будущему зятю в Кандалакшу.
Насвистывая, механик пошел к тахометру. Тима всегда свистел, когда в машинном отделении отсутствовал старший. Старший механик говорил, что у них — он сам был из Колы — свистунов загоняют в бутылку.
Тахометр показывал тысячу пятьсот оборотов — предельное число оборотов для такого видавшего виды двигателя.
Первый порыв шквала обрушился на «Вайгач», идущий лагом к волне, с такой силой, что моторист, пытаясь удержать равновесие, словно взяв старт на гаревой дорожке, рванулся вперед и сбил с ног механика. Тима упал и ударился затылком о кожух мотора.
Когда моторист поднялся, сплевывая кровь и ощупывая разбитую десну, он увидел, что механик пострадал еще больше. С трудом подхватив его под мышки, моторист оттащил Тиму на рундук с ветошью.
В это время в машинном отделении все то, что было плохо принайтовлено, сорвалось со своих мест и с грохотом носилось от одного борта к другому.
Плеснув воды в лицо Тимы, моторист решил, что оказал первую помощь, и бросился к дизелю, издавшему несколько подозрительных чихающих звуков.
«Вайгач» шел без груза. Судно сидело мелко, его высокие борта, подставленные ветру, имели большую парусность. Каждый порыв шквала клал сейнер на тридцать градусов.
— Ну-кось! — сказал Вергун и, отодвинув рулевого, стал сам у штурвала.
Огонек маячного знака Клюева был виден. Борясь со шквалом, «Вайгач» шел на створы залива, когда Вергун почувствовал, что судно не слушается руля.
Сквозь рев и свист ветра он не сразу расслышал, что двигатель не работает.
Еще не зная всего того, что случилось в машинном отделении, Вергун снял крышку переговорника и спокойно спросил:
— Тима, что у тебя?
Не услышав привычного ответа, Вергун передал штурвал рулевому и полез в машинное отделение. Здесь горела тусклая лампочка аварийного освещения. Вначале он никого не увидел, затем, с трудом передвигаясь по скользким плитам, добрался до рундука с ветошью, где лежал механик. На губах у Тимы выступила пена, он был без сознания. С еще большим трудом Вергун разыскал моториста, пытавшегося запустить двигатель.
— Что с ним? — спросил Вергун о механике.
Но в это время его швырнуло в сторону. Удержаться на ногах, тем более обутым в калоши, было невозможно. Вергун ударился о стрингер [19] и понял, что нечто подобное произошло и с Тимой.
Генератор на судне был навесной, и при остановке двигателя освещение и питание рации переключалось на аварийное, от аккумулятора. С тревогой взглянув на аварийную лампочку, горевшую все слабее и слабее, Вергун быстро оценил обстановку.
— Двигатель! — бросил он мотористу, быстро поднялся в штурманскую, отправил Плицина в машинное с аптечкой и приказал радисту: — Передавай:
«Вышел из строя двигатель. Прошу оказать помощь. Координаты…»
— Аварийное питание село, рация не работает, — сказал радист.
Пятый час дрейфовал «Вайгач» на юго-восток. Шторм усиливался. Все попытки завести двигатель оказались безуспешными. Возле бесполезной теперь рации сидел радист и в отчаянии грыз ногти. Штурман при свете свечи определял направление и скорость дрейфа. Вергун сам стоял у штурвала. Через равные промежутки времени помощник стрелял из сигнального пистолета. Красная ракета взлетала и в то же мгновение гасла на шквальном ветру.
В ходовую рубку поднялся штурман Плицин. Он был бледен, и голос его плохо слушался.
— Михаил Григорьевич, — сказал он капитану, — дрейфуем на камни Святого Рога. Три мили в час… До камней осталось семь миль…
Поднявшись по трапу, из люка высунулся в ходовую рубку помощник и, размахивая сигнальным пистолетом, крикнул:
— Михаил Григорьевич, пятьдесят ракет отпулял, ведь они по рублю семьдесят штука!
— Вот скат! — выругался Вергун. — Иди стреляй!
