Приют - Алиса Бодлер
Но как же быть с теми искренними эмоциями, что он выражал, открывая мне свое тяжелое прошлое? С чувствами Германа и Реймонда? Откуда взялись сопереживающие Шон и Лола? Тоже были частью великого плана по присоединению Оуэна к психологическому эксперименту?
Мог ли я ошибаться в нем настолько беспросветно?
Врач посмотрел на часы на своем запястье.
– Раз так, то вот мера предосторожности. Отдайте мне свой телефон. И телефон мальчика, пожалуйста.
Практически не задумываясь, Джереми вытащил из своего нагрудного кармана гаджет. А затем беспардонно наклонился ко мне и выудил еще один смартфон из переднего кармана моих джинсов. Его лицо было на расстоянии нескольких сантиметров от моего уха! Я ждал, что он меня успокоит. Прошепчет, что все идет по плану. Сделает что угодно, лишь бы дать понять, что все это только игра.
Но телефоны уже оказались в руках у Бланшарда, а дядя молчал.
– Я думаю, учитывая ваш доход, вы с лихвой сможете позволить себе новый. А мальчику он если и понадобится, то не скоро.
С этими словами врач убрал гаджеты к себе.
– Что вас интересует, мистер Бодрийяр?
– Оуэн. Прошу, называйте меня по текущему имени. Я не люблю бравировать именем, которое довело меня до шизофрении.
– Главное, что вы ее победили. А вы можете звать меня Робби, мистер Оуэн. Все же вы значительно старше.
– Хорошо, Робби. Я бы хотел понять, как доктор Грэм угодил к вам.
Лифт, наконец, остановился.
Бланшард потянул за металлическую решетку и открыл двери. Мы оказались в помещении, больше похожем на подполье.
Если Джереми и был подставной уткой, то сейчас он находился в своей стихии. У меня не было и шанса на спасение.
Мужчины вывели меня в коридор с приглушенным освещением, и врач оповестил нас обоих:
– Выглядит, конечно, как катакомбы, но на деле это обычный склад. Здесь мы храним оборудование, расходные материалы и прочие полезные вещи. Лет десять назад тут был кабинет томографии. А еще – тут очень-очень тихо. Клининг посещает эту секцию лишь в последнюю пятницу месяца.
– Нечасто, – едко заметил очевидное Оуэн.
– И это на руку, – очаровательно улыбнулся Бланшард.
Я рассматривал серые стены казенного помещения, казавшиеся в скудном свете практически черными. Окон нигде не было видно. А где-то вдалеке журчала вода. Унылые интерьеры намекали на то, что выбраться отсюда самостоятельно будет практически невозможно.
Тревога сходила на нет. Даже если тот Джереми Оуэн, которого я знал, мой Джереми Оуэн, и был настоящим, у него больше не было шансов. Только если его не отпустят добровольно, рассчитывая на его подтвержденную бесполезность. А может, на это он и надеялся?
– Доктор Грэм практикует частно всего три года, – наконец, начал свою исповедь врач. – Он никогда не был выдающимся в наших рядах и не спешил выходить в самостоятельное плавание. Ну, знаете, происхождение накладывает свой отпечаток.
– Происхождение? – переспросил Джереми.
– Бедная семья, неблагополучная, – Бланшард пожал плечами. – Как я понял, он потому и пошел в психиатрию. Научился вычитывать реакции отца во время родительских запоев и поверил в то, что он – прирожденный гуру! Ну, и деньги, конечно. Ясное дело, он хотел получить достойную профессию, которая вытянет его из болота. Мы проходили интернатуру вместе, прямо здесь, и стали близкими товарищами. Так что я был свободными ушами, в которые систематически вливались жалобы на его тяжелую, обделенную жизнь.
Оставаться наедине со своими мыслями больше не хотелось. Какого-либо способа эскапировать я теперь был лишен. Что остается пленнику, когда его ждет неминуемая участь?
Я предпочел закрыть глаза и слушать.
– …Конечно, сначала я ему не доверял. Не подумайте лишнего, просто Грэм правда был бездарен. Но после своего тридцать второго дня рождения он все-таки принял решение развиваться профессионально. Мы тогда с парнями немного посмеялись, не поверили. Очень зря! Деньги меняют людей, мистер Оуэн… Изменили и Константина.
Отработав частником первый месяц, он преобразился! Стал хорошо одеваться. И вести себя соответственно тому достатку, что теперь у него был. Тут его зауважали. Вы же знаете, как важен образ, правда? Пусть он и был новичком в такой практике, поведение он выработал себе на пять с плюсом. Но в его эмоциях был отнюдь не только восторг от материального достатка, нет… Было что-то еще.
Во время интернатуры нас учат дистанцироваться от клиента. Воспринимать его как «человека за стеклом», за чьей жизнью мы лишь наблюдаем, но никоим образом в ней не участвуем. Казалось, что именно этот урок Грэм усвоил хуже всего. Нам не составило труда догадаться, что он обнаружил свой magnum opus. Правда, это подтвердилось не сразу – лишь через пару лет после работы с ним он явился на супервизию, когда осознал, что его практики теряют свою эффективность. То, с каким интересом он рассказывал о проблеме Боузи… О, мистер Оуэн, да я на своих женщин так не смотрю!
Я почувствовал, что идея о прогулке с закрытыми глазами в темном помещении не была такой уж удачной. Проклятый резиновый тапок практически сложился пополам под моей ногой, стоило мне оступиться. Я почувствовал, как сила падения выбивает мои локти из рук Бланшарда и Оуэна, и я лечу носом вниз.
Правда, врач оказался куда проворнее, чем я думал. Он успел поймать меня и теперь положил обе свои руки на мои плечи, полностью забирая меня у Джереми. Я вновь понадеялся прочесть в глазах дяди хотя бы намек на эмпатию, но тот сохранял абсолютное равнодушие.
Да уж, людей нельзя было судить по себе.
– …Тогда он попросил аудиенции со мной, а я решил, что Миллер и Уокер будут не лишними. У меня хорошая чуйка, мистер Оуэн. Я был уверен, что не ошибся. Так и оказалось. Несмотря на то, что мы не располагали документами из-за одного инцидента, я имел записи от руки, выполненные моим отцом. Дуглас явно принадлежал к приоритетным экземплярам из последнего потока.
– Простите, Робби, вы сказали – отца? – перебил его дядя. – И я не совсем понимаю, о каких документах идет речь.
– Значит, не обманули! – весело напел Бланшард. – Я говорю о личных делах испытуемых. Мой отец ими занимался.
– Доктор Бланшард-старший, должно быть?
– Нет. Камерон. Бланшард – мамина фамилия.
Я закашлялся.
– Ну, ну, Боузи. – Пользуясь тем, что я теперь весь был в его руках, Робби похлопал меня по
