Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

Развели пары, дали резкий протяжный свисток. Выстрелили из картечницы. Ее характерные крикливо-трескучие выстрелы, как она начинает метать ураганом свои пули, слышны издалека. Всю ночь до рассвета подавали сигналы, без результата.

На другой день утром Андре с Сами и сенегальцем пошел на поиски, вооружившись как следует и взяв съестных припасов на два дня.

Определив по компасу положение шлюпки, сориентировался, отыскал следы Фрике и углубился в лес.

Следы обутого в тяжелые кованые сапоги парижанина ясно отпечатались на мху. Из них сочился едкий сок, окрашивая в темный цвет, вот почему они были видны так отчетливо.

Дорогой Андре старательно отмечал путь, так что теперь по нему мог пройти и вернуться назад даже ребенок.

Так дошли до места, где был убит калао. Андре обнаружил войлочный пыж восьмого калибра.

Калао завлекали Фрике на восток. Бреванн догадался:

— Сумасшедший мальчишка погнался за другой птицей. Хотел принести пару.

Охотник взглянул на компас, направление почти не изменилось. Они шли еще довольно долго.

— Куда это его понесло? — пробормотал Андре.

— Сударь, — сказал Сами, — господин Фрике заплутал. Взгляните на компас. Он кружил.

— Да, это так, — подтвердил негр.

Бреванн сверился с компасом.

— А ведь верно. Но как же он не нашел собственных следов? Ведь мы же видим их ясно.

— Сок, вытекающий из мха, делает их темными не сразу, а через несколько часов, — объяснил Сами.

— Ты прав… Однако он кружит все сильнее. Понял, что заблудился, и ищет солнце. Для того и устремился к этой поляне… Это что такое?

— Тигр! — вскричал Сами. — Сударь, это тигр без шкуры.

— И убитый дробью. Молодчина Фрике!

— А вот здесь он жарил мясо тигра, вырезанное около почки. Здесь спал на тигровой шкуре.

— Покуда все слава богу, — сказал Андре. — Идем дальше.

— Сударь, дорога все загибается.

Охотник держал компас в руке и то и дело на него взглядывал.

— Да, он так упорно делает круг, что, кажется, скоро придет к тому месту, где ночевал.

И действительно — Андре и его спутники снова оказались на том же месте.

Здесь они сытно позавтракали и двинулись дальше.

Вскоре добрались до цепи холмов, взошли на них и внизу противоположного склона увидели четырех человек, сидевших у источника, где Фрике пил воду, умирая от жажды.

Возле кучи маиса стояли четыре лошади бирманской породы и жадно уписывали вкусный корм. Всадники лежали на траве под панданусами и весело болтали.

Андре направился к ним. При виде белого они почтительно встали.

Сами стал расспрашивать их о Фрике. Бреванн любовался лошадьми. Они живут на свободе в верхней Бирме, их ловят и укрощают. Они невелики, но красивы, быстры и замечательно выносливы.

— Ну, что говорят? — спросил Андре у вернувшегося Сами.

— Удивительные вещи. Это честные бирманцы, охотники, сударь.

— Они видели Фрике?

— Да, сударь.

— Он жив?

— Да, сударь.

— Здоров?

— Да, сударь, но он арестован.

— Как? Кем же?

— Бирманцами, охотившимися за священным белым слоном, за Буддой… а господин Фрике его убил.

— Будду убил?

— Да, сударь.

— И за это его увезли?

— По-видимому.

— Куда? И кто?

— Люди, посланные императором за белым слоном.

— А эти кто такие?

— Они мне все объяснили. Сейчас расскажу.

— Поскорее, пожалуйста. Я сгораю от нетерпения.

— В каждом слоновьем округе есть свой чиновник, при котором состоит отряд охотников.

— Знаю. Дальше.

— Начальник округа выслал этих людей, чтобы они шпионили за людьми, посланными императором, и всячески мешали им поймать слона. Господин Фрике одним выстрелом все спутал.

— Эти люди видели, как его увозили?

— Да, сударь. На слоне, всего их было двенадцать, и, кроме того, сколько-то всадников. Весь отряд, вероятно, садится уже на плоты и лодки, чтобы плыть по реке обратно в Мандалай.

— Спроси у них, далеко ли это?

— Пешком два часа пути.

— Стало быть, верхом полчаса.

Он резко обернулся к охотникам и спросил, словно те могли его понять:

— Хотите разбогатеть?

Сами перевел слово в слово.

— А что для этого сделать, господин?

— Продать мне этих лошадей.

— Нельзя, господин. Они казенные.

— Можно сказать, что они пали.

— Невозможно.

— Хорошо. Я их все-таки беру. Сами и ты, лаптот, хватайте каждый по одному охотнику, а я двоих. Свяжите им руки и ноги. Цель оправдывает средства.

Негр и индус прыгнули, как на пружинах, схватили каждый по бирманцу, повалили их и скрутили.

Двое других сдались под направленным на них револьвером Андре. Их тоже связали.

— На коня, лаптот! Ты поедешь со мной. А ты, Сами, стереги этих людей. Ты за них отвечаешь.

— Сударь, вы можете на меня положиться.

— Скажи им, что им не причинят ни малейшего вреда, лошадей возвратим, я надеюсь, и в любом случае они получат щедрое вознаграждение за невольную услугу. Дождись меня. Вперед, лаптот!

Андре вскочил на крепкого темно-гнедого коня, негр — на другого, и они помчались берегом ручья туда, где собирались садиться на плоты и лодки императорские охотники.

Как мы уже знаем, они опоздали: суда отплыли, Фрике увезли.

Это было счастьем, поскольку они, по всей вероятности, пошли бы на риск и оба могли погибнуть.

Андре вернулся в холодном бешенстве. Бирманцы лежали связанные. Сами их стерег. Они были совершенно спокойны, подчинившись силе, как умеют подчиняться ей только азиаты.

— Освободи их, Сами. Сядь на одну из лошадей, кто-то из бирманцев на оставшуюся. Мы вернемся на шлюпку. Трое остальных пусть идут за нами пешком, как могут. След найти легко — по заметкам на деревьях — объясни им как. Скажи также, что лошади будут им возвращены, мы передадим их товарищу, который с нами поедет, и деньги для них для всех. Да поторопись, дорога каждая минута.

Бирманцы с готовностью согласились на все. Обещание денежной награды сделало их кроткими и послушными.

Бирманские кони быстро домчали всадников до того места, где под парами стояла шлюпка.

Андре проявил присущую ему щедрость. Бирманец получил для себя и товарищей столько рупий, сколько не видел за всю свою жизнь, и, кроме того, Бреванн подарил им всем на память по ружью из запаса, предназначенного для подарков и обмена. Бирманец глазам не верил и благодарил, благодарил без конца.

Ему, как азиату, казалось невероятным, что человек исполняет обещание, когда мог бы этого не делать.