Александр Бруссуев - Кайкки лоппи
Джон нажал на дверную ручку и осторожно, досадуя об отсутствии хоть какого-нибудь режуще-колющего инструмента, заглянул внутрь. Быстрый взгляд его полностью удовлетворил, и он спокойно вошел внутрь.
— Паша, привет! — сказал он.
17
Парни: Пашка и Юра — не очень верили своим глазам. То один, то другой пытался себя незаметно ущипнуть, а Эфрен даже подошел поближе и потрогал Джона за предплечье.
— Ну, как? Похож я на вражеского лазутчика? — спросил дед.
Чтобы весь остальной коллектив понял, в чем тут дело, Джон в нескольких предложениях, не особо вдаваясь в подробности, обрисовал на английском языке свои злоключения.
— Кстати, может быть, у вас тут что-нибудь, за исключением верблюжьего дерьма, покушать найдется? Не то я, как сказал Киса: «Же не манж па си жу», — закончил он.
На самом деле стармех был очень рад, что встретил здесь Юру, с которым уже достаточно давно однажды довелось работать вместе, Эфрена, кормившего его на прошлом контракте, а также Пашку. Последний был вообще земляк, да не просто земляк, а с родной школы, только на пару классов помладше. Пока он уминал за обе щеки сушеную рыбу с серыми лепешками, народ продолжал смотреть на него, как на Деда Мороза.
— Что, ребята, хотите узнать, как там на воле? — спросил он, выпил воды из поднесенной баночки и добавил. — Валить надо отсюда. Чем скорее, тем лучше. Можно, конечно, подождать, пока всех нас, простите — вас, выкупят, но это вовсе не обязательно.
— Как же нам отсюда выбраться, если мы даже понятия не имеем, куда ехать? — спросил старпом, но по интонации вопроса было понятно, что это не играло никакой роли.
— Я вам все обрисую, что углядел. Если никто не будет руководствоваться ССП (человеческим), то выберемся, обязательно выберемся, — сказал Джон. — Судну здесь не развернуться, придется рулить задом. Метров тридцать — пятьдесят, потом начинается море. С точки зрения штурманов — это возможно?
— Вполне. Важно другое.
— И я тебе отвечу, — кивнул головой Джон. — На судне сейчас тихо и пустынно. Негры, как правило, предпочитают валяться под открытым небом на каких-нибудь коробках. Надо взять в оборот всех, кто в надстройке. Они не ждут никаких активных действий. Потом по тоннелю пробраться на бак. Напасть одновременно с двух сторон на тех, что на главной палубе. Завести главный двигатель — и уехать, к чертовой бабушке.
— Оружие? — спросил Юра.
— Добыть здесь, сколько возможно.
— Когда? — нахмурил брови, собрав складки на лбу, Паша. По внешнему виду он теперь становился братом-близнецом Кинг-Конга.
— Завтра ночью. Сегодня уже половина ночи миновала. Да надо, вдобавок, продумать некоторые маршруты, чтобы потом не метаться зазря. Урчеллы не подведут?
— Ты же сам знаешь, какие они бывают буйные, — сказал старпом. — Там в ящике их земляк лежит, совсем еще сопляк. Они теперь на все готовы, чтобы за парнишку отомстить.
— Что с мастером? Как дед? — теперь настала очередь Джона задавать вопросы.
— Дед — ничего, только буржуй он. Может не вписаться в общую картину. Ну, а мастер, — Пашка посмотрел по сторонам. — Короче, Нема у нас капитанит.
— Опа, красавец! — будто бы даже приятно удивился Джон. — Эх, сюда бы еще наших сволочей: Ван Дер Плааса и Налима Иваныча! Прелестно, прелестно. Говорят, когда судно тонет, капитаны не спасаются, не дают им такого права. «Меконг» тоже в некотором роде утонул.
Он еще что-то хотел сказать, но тут вмешался в разговоры дед Питер Баас.
— На мой счет можете не беспокоиться. Больше такого, как в первый день, не повторится, — заговорил тот. — Я вам пригожусь. Вот только Номенсен меня смущает. Он может все испортить. Лучше его не освобождать, пусть посидит взаперти.
Пашка, Юра и Джон переглянулись.
— Я тут подумал немного, — продолжил Питер. — В книге пророка Иезекиля в Ветхом Завете есть такое место, где Господь Бог Саваоф объясняет праведнику, что тому придется претерпеть, чтобы искупить грехи рода Израилева. Много всего неприятного: лежать на одном боку многие дни, потом на другом еще больше, очень скромно питаться, жарить себе лепешки из специально отобранных зерен на человеческом кале и тому подобное. «Ой», — взмолился тогда Иезекиль. — «Я же никогда не грешил! Не притрагивался к нечистой пище. За что же мне лепешки на человеческом кале?» Всевышний чуть смилостивился, заменив кал коровьим навозом. На том и порешили.
Баас задумался, уставившись в одну точку.
— И? — прервал паузу Юра.
— Почему за грехи всех отвечают праведники? Они же почти безгрешны. Почему они страдают за других, которые вели себя мерзко? Почему Номенсен не может есть лепешки на людском либо коровьем помете? — вопрошал Питер.
— Как это — не может? — удивился второй механик. — Очень даже запросто. Бывало, породистому соседскому коту кончик хвоста плоскогубцами зажмешь, он не только лук репчатый, но и мыло начинал есть. Так и Нема в случае чего. Другое дело, что все это будет неискренне. Будет давиться какашками и ненавидеть всех лютой ненавистью. Праведник же станет заниматься этим от любви к ближнему. Вот тебе и разница! Что Богу-то важно? Правда важна. Истина. Ибо Бог и есть Истина.
— Так я не понял, — сказал Пашка. — Нему тоже валим? Или как?
— Вскрытие покажет, — ответил Джон. — Сначала нужно разобраться с нашими черными друзьями. Паля, ты случаем у себя в морской пехоте Ксенофонта не изучал?
— Это, тот, что провел свои десять тысяч римлян сквозь миллион километров и миллиард врагов почти без потерь? — кивнул старпом. — Нет, увы. Это в академиях генштаба учат. Что характерно: учат и критикуют. Ксенофонт, имя которого передается из века в век, и обличающий его генерал Гуторов, известность коего не обсуждается за отсутствием таковой. Впрочем, ладно — завтра я проберусь в рубку, вы снизу пойдете мне навстречу. Джон, Юра, боцман — и все, больше никого, чтоб не шуметь. Бить трубами по голове, даже если негры в кроватях спят. Выстрелов избегать. Пленных не брать. Оружие изымать.
— Ты на мостике справишься? — спросил Джон. — Может, деда возьмешь на подстраховку?
— Ага, потенциального заложника, — ответил Пашка. — Постараюсь справиться один. Самый опасный — это араб. Он ведь, подлец, почувствует, что дело не уха. Значит, действовать придется быстро. Живет он, поди, в каюте капитана. Ладно, чего гадать — все по обстоятельствам.
— Итак, дед, мы и будем теми праведниками, которым придется хлебать дерьмо ложками, — сказал Юра. — Готов?
Питер очень серьезно оглядел всех заговорщиков, будто запоминая каждого в лицо, потом изрек:
— Да.
Второй механик хмыкнул и добавил:
