Фернандо Гамбоа - Последний тайник
— Чудеса, да и только, — пробормотал я, не отрывая взгляда от карты. — Тут все нарисовано настолько доходчиво, что даже если бы наш друг Крескес разместил здесь сверкающую вывеску со стрелками, указывающими на Томбукту, то это не было бы более наглядно.
— Безусловно, — с готовностью согласился профессор. — Однако есть и еще один факт, который окончательно отметает все сомнения. Перерыв целый ворох бумаг, я натолкнулся на упоминание о том, что Томбукту называли Меккой Сахары, Римом Северной Африки, африканскими Афинами и самым таинственным городом. Должен признаться, что поначалу я немного сконфузился, потому что не нашел никаких сведений о том, что этот город называли «черной Александрией». Я искал везде, где только мог, но ничего не находил, пока, вконец отчаявшись, не решил взглянуть на данный вопрос под другим углом зрения. Вместо того чтобы разыскивать нужную мне информацию через поиск людей, которые высказывались когда-либо о Томбукту, я стал собирать информацию о самом Томбукту, надеясь таким образом все-таки натолкнуться на нужные мне сведения.
— И у вас это получилось? — нетерпеливо спросил я.
— Причем довольно быстро. Оказывается, в средние века, после восхождения на трон в 1317 году Мансы Мусы — чернокожего царя, который нарисован на этой карте и к которому направлялся наш «ученик», — Томбукту стал главным интеллектуальным центром всей коммерческой, религиозной и культурной жизни Западной Африки. Сановники и богатые торговцы, жившие в этом городе, соревновались между собой, кто из них наймет себе на службу самых ученых людей того времени и у кого из них будет самая большая библиотека во всем исламском мире. В результате подобного «соревнования» они собрали тысячи книг из различных уголков земного шара, и Томбукту в четырнадцатом веке вполне мог называться «черной Александрией», потому что в нем имелось такое же огромное количество книг, как и в легендарной библиотеке древней Александрии, а находился он на так называемом «черном континенте».
Весьма довольный своим выступлением передо мной и Кассандрой, профессор откинулся на спинку стула и бросил на нас с Кассандрой вопрошающий взгляд, как будто ожидая, что мы сейчас начнем ему аплодировать. Однако вместо того чтобы бурно выражать свой восторг, Кассандра решила немедленно выступить, следуя повестке дня, и с видом кота, который замышляет сцапать канарейку, сказала:
— А может, вам будет интересно узнать о том, что удалось выяснить мне?
— Слушаю тебя, дорогая моя, — уныло ответил профессор. Он даже и не пытался скрыть разочарование, которое вызвало у него наше с Касси равнодушное отношение к его рассказу.
— Видите ли, мне тоже удалось выяснить, что город Томбукту в начале четырнадцатого века превратился в своего рода африканскую Флоренцию. Более того, у меня с собой есть описание этого города, составленное вашим земляком… — С этими словами Кассандра начала лихорадочно рыться в лежавшей перед ней на столе кипе бумаг. — А, вот оно… В 1506 году в Томбукту приехал житель Гранады, Хасан ибн Мухаммед, более известный как Джованни Леоне по прозвищу Лев Африканец. Так вот, побывав в Томбукту, он написал про этот город следующее: «…там продается также много рукописных книг, каковые привозят из далеких стран, и от них получают больше дохода, нежели от остальных товаров. А еще в этом городе много кадиев, имамов и мулл, которым выдает плату царь и которые очень чтят людей письмéнных». — Кассандра оторвала взгляд от листа бумаги и посмотрела на нас с профессором: — Ну, что скажете?
— Скажу, что… — начал было я.
— Но это все еще ерунда! — поспешно перебила меня Кассандра. — Самое интересное заключается в том, что одной из семей, сумевших собрать наибольшее количество книг и документов, была семья — а точнее, целый клан — Кати. Есть ли в этом что-нибудь особенное? — спросила Кассандра, обращаясь как бы к самой себе, и тут же, не успев перевести дыхание, ответила: — Да, есть, потому что семья Кати эмигрировала из своего родного города Толедо по решению главы семьи Али ибн Зияба аль-Кути. Причиной отъезда были религиозные преследования, которым подвергались в пятнадцатом веке в Испании арабы. Приехав в Томбукту, эта семья вскоре стала одной из самых уважаемых семей города. Однако столетием позже марокканская армия во главе с еще одним выходцем из Гранады, которого звали Джудар-паша, захватила Томбукту, и поэтому семья Кати поспешно уехала из города и увезла с собой свою огромную библиотеку, в то время насчитывающую около тысячи книг. С тех самых пор, на протяжении многих поколений и вплоть до прошлого года, библиотека Кати переходила из рук в руки. В течение веков она обогатилась еще на несколько тысяч книг и документов. В настоящее время эта библиотека находится в недавно построенном здании и называется «Андалусийская библиотека Томбукту». Ее фонды систематизировали, был составлен подробнейший каталог. Так что нам, наверное, есть смысл порыться в этой библиотеке — а вдруг именно в ней и хранится зашифрованный документ, который, как мы предполагаем, когда-то привез в Томбукту убежавший из монастыря Мирамар монах-картограф.
— Извини, ты сказала «Андалусийская»? — недоверчиво спросил я.
— Именно так. Строительство здания библиотеки было профинансировано властями штата Андалусия.
— Поразительно! — искренне удивился я. — Мне даже в голову не приходило, что кто-то может выделять средства на строительство объектов культуры в африканских странах. Да, кстати, Кассандра, Андалусия — это не штат, а автономная область.
— Минуточку! — вмешался профессор. — Мне кое-что непонятно. Я, конечно, ни в коем случае не хочу умалять значение добытой тобой информации, — сказал Кастильо, обращаясь к Кассандре, — но ты сама сказала, что в Томбукту очень многие семьи имели библиотеки. Поэтому мы не можем быть уверенными в том, что документ, который, по нашему предположению, был привезен в Томбукту и в котором в зашифрованном виде указывается местонахождение сокровищ тамплиеров, хранится именно в этой библиотеке.
— Да, конечно, — согласилась Касси. — Об абсолютной уверенности не может быть и речи, однако данная версия, на мой взгляд, является наиболее правдоподобной.
— А почему ты так решила? — поинтересовался профессор.
— Да потому, что я считаю само собой разумеющимся, что этот документ был составлен на каталанском или испанском языке, — смущенно ответила Кассандра.
— Неужели?
Кассандра несколько секунд молчала, видимо собираясь с мыслями и подыскивая доводы, которыми можно было бы убедить скептически настроенного профессора.
