Чёрные сердца - Александр Амзирес
— Я стерпел твои бредни о крылатых демонах, — начал один из них. — Списывая это на солнечный удар и обезвоживание, после длительной дороги. Но теперь, после слов об объединении племён, я понял наконец, что ты недавно вернулся из сердца долины, оставив там свой разум, как и все остальные.
Другие разведчики рассмеялись, выказывая тем самым такое же мнение по поводу всего услышанного. Вместо ответа, Зар лишь подал знак одному из «истинных», держащего в руках увесистый мешок. Тот кивнул и бросил свою ношу под ноги разведчикам, перед этим ослабив узел.
— Взгляните сами, если не верите моим словам, — произнёс Зар, указывая ладонью в сторону мешка.
— У нас нет времени на ваши безумные игрища, — ответил разведчик, не сдвинувшись с места. — И копаться в этом дерьме тоже нет желания.
Эклипсо, всё это время хранившая молчание, сбросила капюшон, обнажив наконец своё лицо и устремив взгляд на болтливого «истинного».
— Иногда мы вынуждены испачкать руки, чтобы добраться до истины, — спокойно произнесла она, хотя глаза её не выражали ничего хорошего.
— Что это за…, — отпрянул разведчик, удивлённо глядя на суккуба.
Эклипсо медленно приблизилась к разведчикам, начавшим было медленно пятиться назад, и схватившись за рукояти своих ножей. Затем она запустила руки в мешок, и вытащила его содержимое.
Выдержав паузу, и позволяя разведчикам хорошенько рассмотреть две рогатые, высохшие головы демонов, которые она держала в обеих руках, Эклипсо произнесла наконец:
— Может это вы сами безумцы, вернувшиеся из долины? Иначе как объяснить то, что вы видите сейчас перед собой? Неужели это всё реально?
В её голосе слышалась издёвка, и жутковатые нотки. Она швырнула головы в сторону ошарашенных «истинных».
— Потрогайте своё безумие своими собственными руками, если не верите своим глазам, — зрачки Эклипсо расширились и ярко светились голубоватым огнём.
Они обе, и Эклипсо, и Эйко, наслаждались собой в этот момент. Наслаждались изменившимися лицами разведчиков, с которых сползала недавняя маска самоуверенности.
Всего их было пятеро, поэтому «истинные» притащили ещё три головы, чтобы каждый из разведчиков смог принести своему Старейшине наглядное доказательство слов, которые они услышали в тот день на краю долины.
* * *
— Твои страдания скоро закончатся, Арексис, — произнёс Никто, глядя на огромную, каменную голову статуи.
— Давай-ка я тут сам решу, кому и сколько страдать, — ответила Арексис и застонала от боли.
Глаза статуи, янтарные, грубо отёсанные камни, сверкали в такт словам, исторгающимся изо рта «истинной». Множество переплетённых между собой змей, формирующих искажённое лицо с открытой пастью, создавали иллюзию постоянного движения.
— А теперь, наконец, время платы, — алчуще прогрохотали голоса. — Дитя моё, будь так любезен, помоги этой дикарке. Это всё же не городской житель. Те сами знают, что к чему, и как «оплачивать», правда? Аха-ха-ха!
Никто коснулся спины Арексис, и легонько подтолкнул её, направляя в зияющую пасть статуи.
— Ох, такая невинная наивность в ней, — звучало уже со всех сторон. — Прямо сладкий пирожочек. Мммм.
Демон проследовал вслед за «истинной» внутрь пещеры, скрывающейся за пастью статуи. Арексис остановилась в центре пентаграммы, выложенной на земле из небольших камней, и затихла.
— Тебе тут больше делать нечего, — буднично произнесла Арексис множеством голосов, разлетающихся эхом по пещере.
Однако Никто не сдвинулся с места, и через некоторое время уста «истинной» вновь открылись:
— Ну, как хочешь.
Никто не мог ощущать то, что повергло бы другого демона на его месте в настоящий, панический ужас. Как и раньше, он лишь равнодушно наблюдал за перемалывающей сознание энергией, раздирающей всё внутри. В такие моменты, когда жители Ада «отдавали свою плату», с их телами ничего не происходило. Однако для их разума это не имело значения. Та мучительная агония, которая бушевала внутри, была совершенно реальна и приумножена тысячекратно, поэтому не имело значения, сползала кожа на самом деле или нет. Не имело значения, лопались глазницы реально, или это было только наваждением. Эта жуткая, тёмная энергия, делала эти мучения реальнее самой реальности, несмотря на то, что всё происходило только в воображении.
Или, быть может, даже у жителей Ада была душа, которая и страдала в такие моменты, подвергнутая такой боли, которая неведома плоти.
Арексис никогда не испытывала подобного ранее. Никто видел образы, которые вспыхивали в её разгорячённом сознании. Там «истинная» вновь обрела зрение, обрела глаза, но тут же вырывала их, не в силах смотреть на то, где она находилась. Но они вырастали вновь, и давясь кровавыми слезами, она выцарапывала их снова и снова.
Она пыталась звать на помощь, но этот крик так и оставался безмолвным. Её зубы выпадали из дёсен и застревали в горле. Её лёгкие наполнялись смрадом.
Снова и снова.
Без конца.
Прошла бесконечность и на её безмолвные мольбы наконец откликнулись. Это были фигуры самых близких ей существ. Её братья, её сёстры, её друзья. Они смеялись, стоя вокруг неё. Издевательски предлагая помощь, но делая только больней.
Это добило Арексис окончательно, но её мучения продолжались. Она не могла потерять сознание. Не могла умереть.
Бесконечность. Она была в объятиях бесконечности.
На некоторое время вынырнув из тумана безумия, и вновь обретя власть над своим телом, Никто посмотрел на тело Арексис. Она лежала в позе эмбриона, обхватив колени руками, и тихо всхлипывала, что-то бессвязно бормоча себе под нос.
Тогда Никто решил не мешкать. Вытащив свой нож, он склонился над телом «истинной», и приставил острое лезвие к её горлу.
— Даже не думай, — раздался хриплый голос Арексис, принадлежащий, однако, не ей.
Никто проигнорировал голос, и быстрым движением рассёк мягкую плоть, выпуская жизненную силу «истинной». Освобождая её наконец от страданий.
Она захрипела, и произнесла, сквозь булькающие звуки из гортани:
— Ну ты… и сука! На самом… интересном месте!
Видя, что жизнь нехотя покидает тело Арексис, словно намеренно кем-то удерживаемая, Никто воткнул нож в её сердце, и всё закончилось.
— Да… настоящий бунтарь… ну и ну, — безжизненные губы «истинной» вяло шевелились, словно отказываясь подчиняться своему кукловоду.
Теперь это была пустая, безжизненная плоть. Остывающая, и лишённая упорхнувшего сознания, она всё же ещё способна была послужить источником коммуникации для того, кому ещё было что
