Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

— Брось, Гермиона. Ты говоришь это, чтобы меня задобрить? Не стоит. Я дал совет по доброте душевной. Если я действую из корысти, то не предупреждаю. Это касается и Миргурда. Я обязательно напишу ему о твоих родителях. Хотя от награды не откажусь.

Она полностью развернулась к нему, её коленка коснулась его ноги, но он и не подумал отодвинуться.

— Почему ты такой циник?! Нет, ты не заслужил эти крылышки. Отдай назад! — она потянулась за ведёрком, но он поднял руку с ним вверх.

— Поздно, теперь они мои.

— Они пережарились, когда я их подогрела с помощью «Инфламаре», и соус горчит.

— Повезло, что у меня дурной вкус.

Гермиона попробовала добраться до крылышек, пока Регулус с торжеством не поставил ведёрко на три ступеньки выше. Она могла бы подняться за ними, если бы хотела, однако осталась на месте, лишь попыталась ткнуть его в плечо. Регулус перехватил её ладонь, переплетая их пальцы. Лицо Гермионы впервые за многие-многие месяцы очутилось в нескольких дюймах от него.

— Я пообещал тебе помочь, потому что хочу этого сам, хочу, чтобы ты была счастлива, — выдохнул Регулус. — Le cœur a toujours ses raisons.(1)

— Чему ещё ты научился во Франции? — шёпотом спросила она.

Её голос сводил его с ума.

— Вынимать пробку, не разлив вино.

— Для этого есть волшебная палочка, — не впечатлилась Гермиона.

— Ты знаешь, что французы произносят левитационные чары с ударением на последний слог?

Гермиона рассмеялась. Её дыхание искушающе коснулось его губ. Она была восхитительна. Он сглотнул, чувствуя, как стремительно учащается пульс. Подался ближе.

— Ты шутишь? Левиоса? Серьёзно?

— Винга’гдиум Левиоса, — с важным видом просмаковал фразу Регулус.

— Что ещё стало для тебя открытием? Делись!

— Трюфельный соус, сырные палочки…

— У нас они не хуже!

— Чёрно-белое кино…

— Ты просто ещё не видел фильмы Лоуренса Оливье!

— Французский поцелуй.

Она опустила глаза и задержала дыхание, когда он, плохо соображая, что делает, наклонился ниже. Его пальто при соприкосновении с её свитером зашуршало, и этот порочный шорох наверняка был слышен во всём доме. Рука в пальцах дрогнула. Регулус был уверен, что сейчас-то Гермиона уж точно отстранится, вырвется. Она должна встать и оставить его здесь — на холодных ступенях, потому что ничего иного он не заслужил, потому что он — ходячий хаос, собранные наспех обломки того, что было и чего нет, потому что он клялся в любви и верности другой.

Габриэль…

Он не мог поступить бесчестно ни с одной из них.

Регулус прижался губами к щеке Гермионы, вдохнув запах её кожи, и отклонился назад, стараясь не смотреть на неё. Это не ей следовало уйти, а ему. Не стоило появляться на лестничной клетке Гермионы Грейнджер, ставшей ему западнёй, вообще никогда-никогда. Это фатальное влечение ни к чему не приведёт.

— А при прощании французы целуют друг друга в щёку.

На сей раз Гермиона высвободилась, пересев к нему боком. Она прижала ладонь к груди, поглаживая другой рукой костяшки пальцев, и заговорила неожиданно громко и сбивчиво:

— Пора проверить, как там электрик. Он столько возится, что раз пять успел меня обчистить. Из Живоглота никудышный охранник.

— Кошки созданы для любви, а не для работы, — проронил Регулус. — Я соскучился по Усам.

— Глотик сейчас, может быть, шляется по балконам соседок. Потискаешь в другой раз.

Регулус откровенно фыркнул, проворчав: «Потискаешь». Гермиона бросила на него взгляд через плечо.

— Чего ты ждёшь? Мы попрощались.

— Жду, когда ты встанешь. А что? — нагло осведомился он.

Она взялась за перила и заёрзала, затем медленно поднялась.

— Я встала.

— Я вижу.

— Почему ты до сих пор здесь?

— Это общий подъезд.

— Нет, он только для жильцов общий, а ты посторонний волшебник с улицы.

— Это преступление — сидеть на лестничной клетке? Вызывай авроров. Хотя постой. Ты не можешь, ведь иначе по всему дому снова пропадёт свет.

Она издала сердитое «пф», сделала шаг вниз и резко выдохнула.

— Я так и знал! — объявил Регулус, вскочив следом и в последнюю секунду поймав её за локоть.

— Ты не должен быть таким радостным, — жалобно проговорила Гермиона, захромав к своей двери.

— Ты уверяла, что это, — он выразительно указал рукой на её щиколотку, — ерунда.

— Так и есть. Синяк уже сошёл. У меня есть паста для удаления ушибов, которую Фред и Джордж…

Имя погибшего Уизли обладало какой-то тёмной магией. Регулус ощутил, как площадку этажа обдало крещенским холодом, и он отдёрнул руку от застывшей Гермионы.

Молчание было невыносимым. Оно тянулось, тянулось и тянулось.

— Хорошо. Паста так паста.

— Да, она быстро действует.

— Я сказал Андромеде, что ты занята, — Регулус прочистил горло. — Она надеялась, что ты заглянешь на выходных. Соскучилась. И Кричер что-то замышляет. Его энтузиазм меня пугает. Я объясню кузине, что ты хочешь провести время с семьёй. Энди поймёт.

— Спасибо за предупреждение… за всё, — пробормотала Гермиона, благодарно улыбнувшись, а потом положила руку ему на грудь и привстала на цыпочки. Мимолётный поцелуй в щёку стал для Регулуса полной неожиданностью.

— На прощание, — застенчиво сказала Гермиона. — Как французы. Я правильно сделала? Как-нибудь увидимся.

— Да, как-нибудь обязательно.

Когда она скрылась за дверью, лампочка с громким хлопком почему-то опять погасла. Какое-то время Регулус стоял в темноте, прислонившись спиной к стене.

Раз, два, три, четыре…

Комментарий к Глава 19 — Гость

1) У сердца всегда свои причины. (фр.)

========== Глава 20 — Гарри ==========

16 февраля

Бывали времена, когда Гарри гадал, каково это — вести нормальную жизнь. Быть аврором — значит нести службу, хранить общество от всяких опасных личностей (вроде Волдеморта), всегда быть начеку и ставить благополучие, по сути, вовсе не знакомых тебе людей превыше своего. Да, жизнь авроров не так завязана на работе, как у тех же невыразимцев, а Аврорат не был столь законспирирован, как Отдел тайн, но иногда Гарри ощущал себя кем-то вроде агента из исключительно секретной для всего остального мира организации. Типа «Людей в чёрном», но для волшебников.

Гарри потрясла захватывающая вылазка, в которой он принял участие совершенно случайно. Его вызвали в Бембридж составлять протокол на контрабандиста, сбывающего яйца окками, но тот оказался лихим малым. Он бросился бежать, и Гарри оказался в центре погони верхом на фестралах. Потрясающе! Тем печальнее, что небесное приключение сменилось рутинным заполнением отчётов о точном числе изъятых у пойманного беглеца яиц окками, цвета и фактуры скорлупы, вылупившихся из них магических тварей, и подробным описанием фестралов вплоть до подсчёта выпирающих рёбер у каждой «лошади» и других характеристик… Борода Мерлина! Гарри перечитал получившееся и выругался под нос. Он совершенно упустил из вида, что окками бесконтрольно увеличиваются в размерах, поэтому часть отчёта, в которой приведены результаты измерения вылупившихся особей, можно смело отправить в мусорное ведро. Он смял пергамент и щелчком пальцев закинул его в корзину для бумаг. Утробное урчание в ответ означало, что досадный документ успешно пережёван и уничтожен.

Гарри удручённо вздохнул, снял очки, протёр их рукавом и снова водрузил на нос. Взгляд упал на обложку свежего каталога «Выбери себе метлу». Корнер принёс его почитать на досуге, но досуга у стажёров как бы не водилось, и это снова приводило Гарри к мыслям о жизни вне стен Аврората и академии. Он стал хуже питаться: визиты к Кричеру на посиделки в компании пирогов, салатов, крутонов и крамблов при приближении экзамена по травологии отошли на второй план, к миссис Уизли — тем более. Не тогда, когда в «Нору» со сборов вернулась Джинни.

Он взмахнул палочкой, переманив каталог со стола Майкла на свой. Рэндольф Спадмор анонсировал выпуск новой модели мётел. «Молния-миллениум» — красавица с древком из орешника и прутьями из чёрной ольхи. Упор для ног в хвостовой части по форме напоминал крылья — парни в школе часто приделывали такие к своим мётлам, чтобы впечатлить девчонок. Гарри считал эти финтифлюшки совершенно лишними — они влияли на скорость, но волшебники в период полового созревания редко заморачиваются насчёт аэродинамики. Зрелищность превыше всего. Джинни, скорее всего, смогла бы назвать точные характеристики новинки. «Гарпий» пригласили принять участие в рекламной кампании, и Джинни появится на обложке следующего каталога. Кто, если не она: подтянутая, улыбчивая, жизнерадостная… в общем, невероятная. И все парни будут мусолить этот журнальчик перед сном, отпуская пошлые шуточки по поводу прекрасной охотницы женской команды. Гарри уж было решил, что от злости у него повалил пар из ушей, но это вскипел заколдованный чайник.