Борис Пьянков - Искатель, 2013 № 12
Сергей прекратил озвучивать свои мысли вслух и в целях конспирации принялся рассуждать про себя:
«Итак, что мы имеем? Кто меня контролирует? Виктор… Виктор — это ведь один из админов, так? Поэтому здесь он только днем, а по выходным его и вовсе не видать. А ночью? Швейцар — кто-то из ночных работников? Нет, он же говорит не как человек. Все-таки программа. Виктор, да, скорее всего, — администратор игры или модератор-подтиратор какой. Любитель же беллетристики — какая-то программа доступа. Ну, точно: швейцар же! Привратник, брандмауэр или как там это правильно называется? Надо его лишь правильно попросить о доступе…»
Швейцар расхаживал ритмичным шагом по холлу с томиком стихов. То ли так ему было легче воспринимать поэзию, то ли он пытался справиться с никак не дававшимися его цифровой памяти рифмами.
— Послушайте, — сказал Сергей, поймав швейцара за рукав, — а вот царь, тот, который здесь раньше правил, он тоже из моего мира был?
— Думаю, да. Но я с ним почти не общался. Не пристало ему со мною беседы говорить.
— А когда его это… «удалили», он вернулся назад, в мой мир?
— Не знаю. — Во взгляде и голосе швейцара появилось сочувствие.
«Нет, все-таки как человек, а?» — пронеслось у Сергея в голове.
— Что-то случилось? — настороженно поинтересовался швейцар.
— Нет, но у меня к вам просьба. Не могли бы вы включить мне доступ ко всей-всей информации, а? Очень нужно. Хоть на пять минут?
Сергей кивнул в знак благодарности и заспешил по ступеням обратно в опочивальню.
— A-а… Сергей… — раздался у него за спиной растерянный голос. — А вопросик можно? Скажите, ведет ли употребление алкоголя в умеренных количествах к умеренному алкоголизму?
— Нет, нет. Не до этого сейчас, — Сергей отрицательно помахал ладонью. — Я все понял, но не время сейчас опускать руки и спиваться.
— Сергей, я не…
Но Сергей ничего больше не слышал. Он снова бросился на постель и выжидательно зажмурился. Прошло минуты две или три.
Ничего не происходило. Сергей решил уже, что и не произойдет, как вдруг словно оказался пленником песчаной бури. Только вместо стремящихся похоронить его заживо песчинок на него обрушились вихри битов, толкающих и оттесняющих друг друга от Сергея, теребящих его, подобно хныкающим и просящимся «на ручки» детям.
Отыскать в этой буре поток с представляющей хоть какой-то интерес информацией, а тем более — расшифровать его, казалось невозможным. Но вот один из вихрей словно прокричал ему в ухо:
«Все зависит от условий. Человек оскотевает на скотном дворе, а не в библиотеке…»
Прокричал, что успел, и оборвался, исчез, а вместо него к Сергею рвались сотни его собратьев. Сергей завертелся, силясь вновь поймать ускользнувший вихрь, и на несколько секунд показалось, что это ему удалось.
«Есть такая мужественная профессия — Родину воровать…» — не столько услышал, сколько осознал он, словно мысли зарождались в нем, а не проникали извне. — «Мы в оппозиции, но нету нас своей позиции…» «На одних обиженных всю воду не перевозишь…» «Рафаэлло» — когда недостаточно слов. Да и денег не ахти как много…» «Если слов из песни не выкинешь, надо выкинуть саму песню…» «Красоте страшно без силы…» «Что за манера — брать больничный во время отпуска?..»
Сергей попытался отмахнуться от этого хаоса, найти в сплетении струек вихрей значимые, но их напор лишь усиливался, они оплетали его, словно желая одеть в жужжащий миллионам голосов кокон:
«Пускай уж лучше гость сидит как бедный родственник, чем как богатый…» «Думать надо головой, а не интуицией…» «Согласно заключению экспертов, «Windows» — система, которая стремится к саморазрушению, даже не будучи зараженной вирусами…» «Любви все возрасты потворны…» «Йогурт — не только замечательный кислополезный продукт, но и отличная пропитка для самодельного бисквитного торта…» «Тот, кто не умрет от скромности, умрет от нескромности…» «Кашмир — тот еще кошмар…» «Люди делятся на тех, кто боится обидеть других, и тех, кто боится обидеть себя…» «Труба Большого адронного коллайдера ведет в параллельные и перпендикулярные миры…»
Тут среди тонких, налетающих на мгновение и тут же ускользающих от него угрем струек возник один мощный и громкий поток.
«Едят ли курицы руками?..» — словно услышал он вопрошающий голос швейцара. — «Согласны ли собаки на собачью смерть?..» «Насколько сильно правильный образ жизни отличается от здорового, а правильный образ мыслей — от здравого смысла?..» «Кто бы мне объяснил, как выглядит одноэтажный мат?..»
Но и этот поток растворился, оттесненный неослабевающим натиском все новой и новой информации:
«Есть только одна вещь, которую человек может сделать без брака — это он сам. Но нужно ли ему это?..» «Маленький купальник» звучит гораздо более интригующе, чем «Маленький купальщик»…» «Доброе дело безнаказанным не останется…» «Одни платят деньги, чтобы получить образование. Другие — чтобы получить диплом…» «Новое — это плохо добитое старое…» «Победителям подсудят…» «Многие древние заблуждения были опровергнуты. Но одно не будет опровергнуто никогда. Человек слишком слаб, чтобы отказаться от заблуждения о бессмертности души…» «Главным образом, вода камень мочит…» «Русский запрягает долго, но красиво…» «Вся эта «сенсация» с лох-несским чудовищем была рассчитана на лохов…» «Власть никогда не разговаривает с народом на равных. Только с позиции силы…»
— Стоп! Стоп! Стоп!
Сергей раскрыл глаза, вытаращив их, будто опасался, что они могут внезапно закрыться сами собой и кошмар продолжится. Дыхание давалось ему с трудом. Он почти хрипел. Рубашка была отвратительно холодной и мокрой. Пришлось сбросить ее и обтереться простыней: валяться в ванной, впустую тратя время, не хотелось.
«И что теперь? — мучительно рассуждал Сергей, копаясь в гардеробе. — Э, да ведь есть еще игроки… Игроки… Вот что: народ, подданные — это же игроки! И ведь не все игроки сейчас спят. Это у админов рабочий день закончился, а игроки здесь топчутся круглосуточно».
Он накинул поверх футболки первую попавшуюся куртку, раскрыл окно и, проворно перебравшись через ограду дворца, растворился в ночном городе.
— Губастенький, а ты смешной. — Девушка была не столько пьяна, сколько настроена на флирт. — Но что-то все-таки в тебе не так. Не такой ты какой-то… Ни рыба ни мясо. Ни курица ни птица…
— Разговаривать со мной тяжело? — вздохнул Сергей.
— Да! Ты только не подумай чего. Ты — мужчина в самом скаку. Но… Не знаю…
— Если честно — вот если честно-честно, — в последнее время я и сам постоянно ловлю себя на мысли, что хорошего во мне ничего и нет. Со мной действительно трудно общаться. Даже, наверное, тяжело. Хотите — верьте, хотите — нет, но я сам себя уже порой раздражаю. Короче, если можно так выразиться, мой любовный роман с самим собой близок к завершению… Это фильм или новости?
