Александр Омильянович - В Беловежской пуще
Четверо партизан передали ему свои удостоверения.
— Куда вы едете? — продолжал спрашивать Ульман, не спуская взгляда со всех пятерых.
— В белостокскую тюрьму, — ответил, стараясь быть спокойным, Максим.
— С какой целью?
— За тремя арестованными там бандитами, которых мы должны доставить в Беловеж.
— В чье распоряжение?
— Их потребовало на следствие местное отделение гестапо.
— У вас есть разрешение на выдачу вам бандитов?
— Конечно! Пожалуйста, вот письмо, которое я получил от унтерштурмфюрера СС Киллера, шефа гестапо в Беловеже. — Максим вручил гестаповцу документ, переданный ему Никором.
Ульман несколько раз прочитал бумагу. Ни содержание письма, ни печати не вызывали подозрений. Некоторое время Ульман стоял в нерешительности, глядя то на офицера жандармерии, то на документ, который держал в руках. Вдруг сквозь толпу жандармов протиснулся какой-то офицер, просунул голову в купе и долго, без единого слова, смотрел на Максима.
— Разрешите, — обратился он к Ульману, — задать коллеге несколько вопросов? Вы давно работаете в Беловеже?
— Больше года.
— Удивительно! Я столько раз бывал в комендатуре жандармерии в Беловеже, у меня там столько знакомых, но вас никогда не видел.
— Служба, постоянные поездки... — ответил Максим, усилием воли собрав нервы в кулак, так как понимал, что через секунду-две здесь может разыграться драма.
Гестаповец и офицер жандармерии, который только что задал эти вопросы, обменялись многозначительными взглядами. Затем Ульман обратился к Максиму:
— Извините, но сейчас такая обстановка. Приедем в Белосток, позвоним в Беловеж и все выясним. А пока ваши документы и удостоверения полицейских я задерживаю. Оружие сдать! Поедете под стражей.
Ульман отвернулся от Максима, кивнул стоявшим за ним эсэсовцам и жандармам и сделал шаг в сторону, чтобы освободить проход.
И в ту же секунду произошло то, чего не ожидали эсэсовцы, заполнившие коридор вагона. Максим, стоявший на расстоянии шага от открытых дверей, почти неуловимым движением вскинул висевший у него на груди авто мат и нажал на спусковой крючок.
Перекрывая треск очереди автомата, Максим подал команду товарищам:
— В окно!
Крик Максима смешался с воплями немцев.
Первой очередью Максим скосил стоявшего рядом с ним Ульмана. Жандармский офицер тоже был убит. В это же время зазвенело разбитое стекло, и два партизана исчезли за окном.
Кто-то рванул стоп-кран, и поезд, заскрежетав тормозами, остановился. Максим, уже ни на что не обращая внимания, длинными автоматными очередями расстреливал жандармов и эсэсовцев. Вагон наполнился грохотом и дымом.
Жандармы и эсэсовцы тоже открыли огонь. Из-за тесноты в вагоне они не могли ворваться в купе Максима и, забравшись в соседнее, стреляли оттуда сквозь тонкую перегородку.
Максим заметил, что в купе он остался один, а четверо партизан по его команде успели выскочить наружу. Он тоже стал отходить к окну, но в это время был ранен и рухнул на пол. Однако сознания не потерял. Выхватив из рюкзака гранату, он швырнул ее в коридор. Блеск огня, грохот взрыва, звон сыпавшегося стекла, крики раненых...
Партизан чувствовал, что теряет сознание. Любой ценой Максим хотел подползти к лежавшему почти рядом убитому гестаповцу и забрать у него документ, полученный от Никора. Нужно было уничтожить документ. Но сил у Максима не хватило. С трудом достал он вторую гранату, зубами вырвал чеку и зажал корпус в руке. Как в тумане, он слышал стрельбу возле вагона, крики, лай собак. Когда немцы снова полезли в его купе, он отпустил рычаг. Взрыв отбросил атаковавших.
Максим этого уже не видел. Для него бой закончился. Выстрелы и взрывы гранат возле вагона и дальше, в поле, не затихали. На помощь жандармам и эсэсовцам прибежали солдаты и офицеры, ехавшие в поезде.
Окруженные партизаны дрались до последнего, однако перевес был на стороне противника. И это решило исход трагической непредвиденной схватки группы Максима с врагом.
Было время обеда, и почти все офицеры разведцентра «Хорн» находились в столовой. Неожиданно к столику Клаузера направился дежурный офицер. Он шепнул Клаузеру несколько слов, и они оба быстро покинули казино.
Не прошло после этого и пятнадцати минут, как дежурный офицер вновь появился в казино и крикнул:
— Господ Штангера и Швинда просят немедленно прибыть во дворец.
— Что случилось? — спросил Штангер, проходя мимо дежурного.
— Не знаю. Вас вызывает капитан Клаузер.
Штангер машинально ощупал пистолет в кармане и быстрым шагом направился во дворец. У подъезда заметил «мерседес» Завелли. Штангер постучал в дверь кабинета Клаузера, пропустил вперед Швинда и вошел сам.
— Герр капитан, по вашему приказанию прибыл! — доложил каждый из них.
Клаузер кивнул им, продолжая говорить по телефону.
— Ну, быстрее, сколько можно ждать? — подгонял он кого-то на другом конце провода. — Наконец-то! Пусть две местные автомашины с охраной сейчас же прибудут во дворец. Немедленно! — Он бросил трубку и обратился к обоим офицерам. — Господа, вы поедете со мной. Иметь при себе оружие. Вы, — он указал на Штангера, — заберете пишущую машинку и бумагу. Только быстро!
Оба офицера, ни о чем не спрашивая, бегом бросились выполнять приказание.
— Ты понял что-нибудь? — спросил Штангер Швинда.
— Нет, но что-то, видимо, произошло...
Через несколько минут они уже сидели в «мерседесе». Ко дворцу подкатили две машины с охраной. Клаузер занял место рядом с шофером «мерседеса» и приказал:
— В Бельск-Подляски! Гони что есть силы.
Машины рванули с места. Штангер не смел ни о чем спрашивать Клаузера. Капитан грыз спичку и сосредоточенно всматривался в штабную карту, разложенную на коленях. Штангер шепнул Швинду:
— Спроси у капитана, что случилось и куда нас черт несет?
— Герр капитан, разрешите спросить? — рискнул Швинд.
— Момент, герр лейтенант, момент... Юхновец... железнодорожный путь... — бормотал Клаузер, водя пальцем по карте. — Да, господа, едем под Белосток. Минуту назад мне звонили из Белостока и сообщили, что группа бандитов из Беловежской пущи...
Штангер вздрогнул как от удара электрическим током и впился руками в сиденье автомашины.
— ...вступила в бой с жандармами. Подробностей не знаю. Мне сообщили только, что произошло это в поезде, что имеются большие потери. Скоро все узнаем.
«Значит, весь план операции провалился... Убиты? Взяли живыми? Ранены? Как попались? Успели ли уничтожить документ? Как попались? Клаузер сказал о больших потерях. Значит, бой... Что думает Никор? Еще не знает, еще верит и ждет...» — хаотичные, бессвязные мысли громоздились одна на другую. Стараясь успокоиться, Штангер курил сигарету за сигаретой и смотрел в окно.
