Оливер Боуден - Покинутый
— Мне вас тоже.
Он поднял брови.
— Разве? Но вы же знаете, где нас искать.
Я ворошил палочкой в костре и наблюдал, как у нее загорается кончик.
— Я хотел убедиться, что вы сможете работать в мое отсутствие.
Он поджал губы и кивнул.
— Думаю, вы убедились. Ну, а в чем реальная причина вашего отсутствия, Хэйтем?
Я резко поднял голову от костра.
— А в чем же она должна быть, Чарльз?
— Возможно, вы тут радуетесь жизни с вашей подругой-индианкой, меж двух миров и никому не обязанные. Заманчивые, должно быть, каникулы.
— Осторожнее, Чарльз, — предупредил я. До меня вдруг дошло, что он смотрит на меня сверху вниз, и я встал, чтобы смотреть ему в глаза на одном уровне. — Может быть, вместо того чтобы обсуждать мои дела, вы перейдете к вашим? Рассказывайте, чем вы занимаетесь в Бостоне.
— Мы занимаемся тем, чем вы и велели. Землей.
Я кивнул и подумал о Дзио, пытаясь понять, есть ли другой способ.
— Что-нибудь еще? — спросил я.
— Продолжаем искать свидетельства о хранилище предтеч, — ответил он, задирая подборок.
— Понятно.
— Уильям намеревается возглавить экспедицию в ту пещеру.
Это новость.
— Вы даже не посоветовались со мной. — начал было я.
— Не посоветовались, потому что вас не было, — сказал он. — Уильям думает. Ну, если мы хотим найти это место, то эта пещера — лучший отправной пункт.
— Мы приведем в ярость индейцев, если влезем со своим лагерем на их земли.
Чарльз посмотрел на меня, как на ненормального. Конечно. Какое нам, тамплиерам, дело до огорчений нескольких туземцев?
— Я уже думал о хранилище, — поспешно сказал я. — Наверное, это теперь не первоочередная забота.
Я смотрел в сторону, вдаль.
— От чего еще вы собираетесь отказаться? — дерзко спросил он.
— Я вас предупредил.
Он посмотрел по сторонам.
— А где же она? Ваша индейская. возлюбленная?
— Вас, Чарльз, это не касается, и я буду благодарен вам, если вы прекратите говорить о ней в таком тоне, в противном случае я буду вынужден заставить вас переменить его.
Его ответный взгляд был холоден.
— Пришло письмо, — он достал из ранца письмо и бросил его к моим ногам.
Я заметил на конверте свое имя и сразу же узнал почерк. Письмо было от Холдена, и от одного вида этого почерка у меня заколотилось сердце: это была связь с моей прежней жизнью, моей другой жизнью в Англии и с моими прежними заботами — найти тех, кто убил моего отца.
Ни жестом, ни словом я не выдал своих чувств при виде этого письма, лишь добавил:
— Что-то еще?
— Да, — сказал Чарльз, — приятная новость. Генерал Брэддок скончался от полученных ран. Мертв наконец.
— Когда?
— Он умер вскоре после ранения, но новости дошли до нас только теперь.
Я кивнул.
— Что ж, с делами покончено, — сказал я.
— Превосходно, — сказал Чарльз. — Значит, мне убираться восвояси? Передать парням, что вы радуетесь жизни здесь, в этих дебрях? Нам остается только уповать, что вы когда-нибудь все-таки почтите нас своим присутствием.
Я думал о письме от Холдена.
— Может быть, даже раньше, чем вы рассчитываете, Чарльз. Подозреваю, что я скоро уеду по делам. Вы доказали, что способны не только справляться с делами. — Я слабо и невесело улыбнулся. — Может быть, вы будете заниматься этим и впредь. Чарльз натянул поводья.
— Как вам угодно, мастер Кенуэй. Я скажу парням, чтоб ждали вас. И все-таки соблаговолите передать вашей супруге наше почтение.
С тем он и удалился. Я еще посидел возле костра, слушая тишину леса, и наконец произнес:
— Ты можешь выйти, Дзио, он ушел, — и она соскочила с дерева, размашистым шагом прошла через поляну, и лицо у нее было грозовое.
Я поднялся навстречу ей. Ожерелье, которое она всегда носила, блестело в лучах утреннего солнца, и глаза у нее вспыхивали от гнева.
— Он был жив, — сказала она. — Ты солгал мне.
Я судорожно сглотнул.
— Но, Дзио, я.
— Ты сказал мне, что он мертв, — говорила она, повышая голос. — Ты сказал, что он мертв, чтобы я отвела тебя к храму.
— Да, — согласился я. — Я сказал, и за это прошу простить меня.
— А что это там о земле? — перебила она. — Что этот человек говорил об этой земле? Вы хотите отнять ее, так?
— Нет, — сказал я.
— Лжец! — крикнула она.
— Подожди. Я объясню.
Но ее уже нельзя было остановить.
— Я должна убить тебя за то, что ты натворил.
— Все верно, гневайся, проклинай меня, можешь прогнать. Но правда совсем не там, где тебе хочется, — заикнулся было я.
— Уходи! — сказала она. — Уходи отсюда и не возвращайся. А если вернешься, я своими руками вырву тебе сердце и брошу его на съедение волкам.
— Да послушай же, я.
— Клянусь! — крикнула она.
Я опустил голову.
— Как хочешь.
— Это всё, — сказала она, отвернулась и ушла, а я остался собирать вещи для возвращения в Бостон.
17 сентября 1757 года, два года спустя
1На заходе солнца, красившего Дамаск в золотисто-коричневый цвет, я гулял с моим другом и помощником Джимом Холденом у стен дворца Каср Аль-Азем.
И размышлял о трех словах, которые меня сюда привели.
«Я нашел ее».
Это были всего лишь слова на бумаге, но они сказали мне всё, что мне было нужно, и выпроводили меня из Америки в Англию, где прежде всего в Шоколадном доме Уайта я встретился с Реджинальдом и проинформировал его о делах в Бостоне. О многих событиях он, конечно, знал из писем, но даже если и так, то я ожидал, что он хотя бы проявит интерес к деятельности Ордена, особенно в той части, что касалась его старого друга Эдварда Брэддока.
Я ошибся. Его интересовало только хранилище предтеч, и когда я сказал, что у меня есть сведения, что новые подробности о местоположении храма можно найти в Османской империи, он вздохнул и блаженно улыбнулся, как морфинист, смакующий свой сироп.
Через несколько секунд он спросил:
— А где же книга? — и в голосе его прозвучало беспокойство.
— Уильям Джонсон сделал копию, — я достал из своей сумки оригинал и легким толчком переправил его по гладкому столу Реджинальду. Книга была обернута в ткань, перевязана бечевкой, и Реджинальд благодарно глянул на меня, а потом дотянулся до свертка, развязал узел, снял обертку и насладился видом своего любимца — в старинном кожаном переплете с гербом ассасинов на обложке.
— Пещеру исследуют тщательно? — спросил он, снова завернув книгу, обвязав бечевкой и бережно отложив в сторону. — Мне бы очень хотелось глянуть на нее самому.
