Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 08
Все готово!
Дальнейшая оттяжка экзекуции только покажет его слабость.
Голос не слушался Лобачева. Самая важная и решительная фраза была произнесена визгливо, тоном второразрядного трагика из провинциального театра:
— Ты сама меня заставила! Я не хотел крови. Но ты сама вынуждаешь. Говори код, гадина!
Но Роза гордо молчала. Она вела себя как шахидка.
Первый раз он осторожно прикоснулся оголенными проводами к ее плечам.
Назимова вздрогнула, но почти не изменила надменного выражения лица:
— Плохой ты психолог, Николай. Чего ты этим добился? А того, что я снижаю размер твоего будущего гонорара в два раза. Развяжи меня и начинай работать.
Назимова, вероятно, тоже была неважным психологом. Она не почувствовала, что Лобачев не просто на грани нервного срыва. Даже не так. Он был уже за гранью.
Федор поднес оголенные провода к ее вискам, зажмурился и с силой вдавил их.
Когда через минуту он очнулся, то понял, что Назимова точно не скажет ему номер сейфового кода. Она просто больше никому и ничего не скажет.
Он сделал вялую попытку уничтожить свои отпечатки, машинально забрал со стола пачку долларов и вышел, на лестничную площадку.
Ему удалось лишь плотно прикрыть дверь, которая запиралась на ключ снаружи. Но вернуться в квартиру и поискать этот ключ Лобачев уже не мог.
Подходя к машине, Федор подумал, что в ближайшие часы надо сделать три вещи: предупредить Елагину, добить «Сову» и обязательно унести ноги. Причем последнее есть самое важное!
— Как у тебя, Саша, все в порядке?
— Почти, шеф. Мне вон та парочка не нравится. Они два раза мимо проходили, на подъезд смотрели и на окна.
— Ты, Саша, медленно так мимо них прокатись.
Лобачев узнал их!
Настю он несколько раз видел у Елагиной, а Олега — дважды: возле дома на Якиманке и на даче в Валентиновке.
— Саша, сделай-ка маленький круг. Я еще раз на эту парочку посмотрю.
Через несколько минут Лобачев покинул машину и занял позицию в телефонной будке в тридцати метрах от дома Назимовой.
Когда Олег и Настя вошли в подъезд, он снял трубку и набрал «02». Он знал, что разговор будет записываться, и поэтому начал в разговоре изображать грузинский акцент.
— Слушай, дорогая, убийство тут. Я лично убийц видел. Совершенно случайно, клянусь мамой. Слушай, красавица! Парень весь в синем и девушка в белых штанах.
— Где произошло убийство?
— Здесь произошло. Бандиты еще в квартире. Они из фирмы «Сова» и работают в Беляево. Там они все убийства планируют.
— Назовите адрес.
— Адрес «Совы»? Не помню, дорогая: В Беляево, улица какой-то Меклухи. Там кино рядом.
— Где произошло убийство?
— Слушай адрес, девушка. И торопись, пока они еще там.
Лобачев быстро назвал адрес Назимовой и бросил трубку таксофона:
Саша Караваев не любил задавать шефу лишние вопросы.
Он даже не предполагал, что произошло, и сохранял обычную для себя бодрость духа.
— Что делаем дальше, шеф?
— Едем, Саша, в Воскресенское. С Артистом разберемся. И с твоей любимой Галаевой. Потом будем отдыхать. Пить будем, гулять будем!
— Вот это я люблю.
День предстоял напряженный.
Впрочем, Савенков понимал, что от него и его команды мало что зависит.
В течение дня они должны были несколько раз сообщить для тех, кто их подслушивает, о важных документах, которые остаются в офисе, в столе.
Надо было аккуратно подтолкнуть их к ночному обыску. Все остальное сделает Рогов со своими ребятами.
Савенков с Марфиным подходили к своему офису, продолжая на ходу репетировать необходимые фразы и пытаясь добиться естественной интонации.
У входа Игорь машинально взглянул на печать и на обрывок нитки над верхним дверным косяком. Нитка была внутри.
Он точно помнил, что уходил вчера последним и сам настроил этот маленький сторожевой сигнальчик.
Жестом Савенков предупредил Марфина и открыл дверь.
Первым делом Савенков бросился к шкафу в большой комнате.
Забравшись на стул и с трудом приподняв верхнюю крышку, он извлек маленькую видеокамеру. Надев очки, Савенков долго рассматривал ее маленький экран. Затем он положил камеру и вытянул перед Марфиным обе руки, показывая четыре пальца и три пальца.
Михаил хлопал глазами, не понимая шефа.
Не сразу понял он и следующую фразу:
— Слушай, Михаил. Вчера якобы указ какой-то был по МВД. Реорганизация у них. Министра хотят посадить.
— Кто же его посадит? Он особа, приближенная к самому верху.
— А я мельком слышал, что могут посадить. Давай-ка я по «Маяку» попробую поймать, а ты «Вести» настрой.
Затем Савенков притащил из кухни приемник и, поставив его прямо над закладкой, врубил достаточно большую громкость.
Второй приемник он установил в своем кабинете и, как показалось Марфину, долго искал джазовую и наиболее громкую музыку.
Теперь можно было разговаривать:
— Миша, ночью камера работала сорок три минуты. Гости у нас были. Вот тебе инструкция, вот провода, наушники — подключайся. Ты быстрей меня в этом разберешься. Кино будем смотреть.
Марфин довольно долго возился с незнакомым прибором.
К началу сеанса успели подойти Ермолов и Варвара. Не было только Олега.
Наушники были лишь у Савенкова, и он старательно прикрывал уши ладонями, пытаясь через разноголосицу современной песни услышать разговор ночных гостей. Но налетчики работали молча.
Игорь узнал их почти сразу. Он написал на листе бумаги: «Татаринов, Лобачев?»
Лобачева они знали только по безусым фотографиям, которые передал им Рогов.
Варвара, пожалуй, чаще других видела эти фотографии, расспрашивая Галаеву о ее работе в «Янусе».
И сейчас она с уверенностью зачеркнула на листе вопросительный знак около фамилии Лобачева и поставила восклицательный.
Налетчики работали молча. Это не было похоже на обыск или установку новой техники.
Татаринов вынимал из кейса какие-то коробочки и папочки и раскладывал их в шкафах и столах. Лобачев спокойно работал с компьютером.
Увидев это, Марфин буквально влез в экран телевизора.
Пять раз он останавливал запись и повторял отдельные моменты. А затем бросился на свое рабочее место.
Он уловил, что Лобачев не списывал у них информацию, а вводил свою. Минут через двадцать послышалось мерное жужжание принтера, выводящего на белый свет Лобачевские подарки.
Илья и Варвара также стали периодически удаляться от телевизора и, повторяя манипуляции Татаринова, извлекать и складировать на столе его дары.
