Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)
Она скользнула щекой по его щеке. Ей хотелось повидаться и поговорить с Ноиро подольше, но девушка помнила, что сидит в кабинете Гэгэуса и, скорее всего, заставила переполошиться его и секретаршу. Нужно возвращаться как можно скорее!
Возвращение походило на полет по необыкновенно длинному тоннелю, где ее болтало и вращало. Это было неприятно, это было очень неприятно!
В лицо хлынул нестерпимо яркий свет. Нэфри ощутила, что тело ее лежит, но одновременно и перемещается в пространстве. Открыть глаза удалось с третьей попытки.
Два санитара тащили ее на носилках к машине реанимации. Третий — вернее, третья — ковылял рядом, неся капельницу, игла которой торчала в вене руки Нэфри.
«Протоний покарай! — с досадой подумала певица. — Доигралась. Так я и знала!»
Неудачно проколотая, рука сильно болела, а в голове стоял шум от неизвестного и не нужного ей лекарства.
— Стойте! — крикнула девушка, выдергивая иглу и крепко прижимая к груди согнутую руку с громадным кровоподтеком. — Стойте!
Санитары остановились, и передний, оглянувшись, в изумлении уставился на нее. Она прытко соскочила на землю и успела заметить, что едва ли не в каждом окне «Вселенского калейдоскопа» маячат физиономии любопытствующих сотрудников журнала.
— Пациентка, вы куда?! — крикнула ей вслед медсестра, растерянно приподнимая капельницу.
— Извините, все в порядке! Мне не нужна помощь!
— Да стойте вы!
Медсестра бросила капельницу на носилки и помчалась вслед за Нэфри, а санитары вместе с носилками тронулись за ними.
У мотоцикла стояла Веги. Увидев кавалькаду, девочка заспешила навстречу Нэфри.
— Вы должны расписаться, что отказываетесь от медицинской помощи! И вообще ездить в вашем состоянии на мотоцикле противопоказано!
Та резко обернулась:
— Что, вы влили в меня какую-то гадость? Так, что вы мне вкололи?!
— Это всего лишь физраствор! У вас наверняка анемия…
— Значит, я могу водить транспорт?
— Да, можете. Но подумайте, стоит ли рисковать?
Нэфри удивилась. Неужели она верит в «третье состояние», распознала его и теперь предупреждает, что сделанный не вовремя Призыв может стать причиной трагедии?
Но все разрешилось куда прозаичнее, когда та подала ей для подписи больничный бланк, где размашистым почерком был указан вполне конкретный «диагноз».
— Че-е-его?! — глаза у Нэфри полезли на лоб. — Какая еще беременность?!
Веги прыснула.
— Вы будете расписываться? Пишите: «Ответственность за свое здоровье и здоровье ребенка беру на себя»!
— Какого ре… Да… Ы… Да идите вы… сами знаете куда! Идиоты! — Нэфри разорвала бумагу и отшвырнула клочки на носилки. — Придурки! Вы осматривали меня, анализы проводили, чтобы такие заключения писать?!
— Что вы сделали?! — разъярилась медсестра. — Это документ!
— Нет никакого документа! Что за документ, в котором пишется такая чушь?!
Веги заливисто хохотала.
— Медики, Протоний покарай! Чему вас только учат! А после этого они будут говорить всякие гадости на настоящего врача! Уж он, во всяком случае, отличил бы беременность от воспаления коленки! И синяки на венах не ставил бы! И…
Отмахнувшись, реаниматологи побрели к машине, а Нэфри в запале все кричала им, каким она представляет себе настоящего врача и какие они недоучки.
— Веги, ну ты видела? Они полные идиоты!
— У меня уже живот болит, — простонала та, сгибаясь пополам.
Нэфри не выдержала и улыбнулась:
— Это у тебя тоже беременность. На нервной почве.
— Конечно, ага. Но попала — ты.
— Это еще почему?
— Потому что «Вселенский калейдоскоп-пресс» выпускает еще и вечерние светские газетенки, где публикуются всевозможные городские сплетни. Поэтому ты попала!
Лицо Нэфри вытянулось, и девочка захохотала еще сильней. Сотрудники же в окнах, забыв о текущих заботах, по-прежнему терпеливо ждали, чем кончится сцена.
— О, нет! — простонала певица.
— О, да!
— О, нет! Нет! Нет! Поехали отсюда!
— Это уже не поможет.
Нэфри запрыгнула на мотоцикл и едва дождалась Веги. Сорвавшись с места, они стремглав унеслись прочь.
* * *Веги сама не знала, насколько оказалась права.
Дайнио отлип от окна и поправил свою шапочку. Суровым взором смерил он коллег:
— Вы что, бездельники, не узнали солистку «Создателей»?!
Нисколько не смутившись, ему тут же ответила миленькая Сафти, так умело шагавшая по головам сослуживцев:
— Конечно узнали, Дайнио!
— Тогда я не понял, ты почему еще не пишешь заметку?! — взъярился он. — Сдача номера через полтора часа!
— Я уже пишу! — она кокетливо поморщила вздернутый носик. — Уже пишу! Только мне нужно сбегать к Окити. Это все случилось на седьмом этаже. Она наверняка в курсе. Все уточню — и через полчаса сдам тебе заметочку.
— Ну смотри у меня!
Они почти не таясь отправили друг другу по воздушному поцелуйчику, и Сафти выскочила за дверь под ненавидящими взорами женщин-журналисток.
* * *Затон встретил горожанок долгожданной прохладой. Здесь пахло хвоей громадных сосен с мягкими иглами, которые свисали, будто гривы лучших скакунов кийарской конюшни. Устойчивые к жаре и сухости, сосны эти ценились куда выше остальной растительности, но выживали только в пойме реки на восточном берегу. Пустыня наступала, однако длинные корни старых деревьев уходили глубоко под землю и питали ствол и крону.
— На чьей конюшне вы тренировались? — спросила Нэфри через плечо, сбрасывая скорость.
— Ювара Латориса. У Ноиро там был его собственный конь, который признавал только его…
— Собственный — это выкупленный?
— Не-е-ет! Это такой конь, которого могли дать только брату, остальных тот просто не подпускал. Ноиро заботился о нем, денник чистил, его самого, водил на реку купать. У них были очень странные взаимоотношения: от любви до ненависти. Никто их понять не мог.
— Хм! Очень интересно.
Певица свернула к самой реке и по узкой дороге поехала в сторону фермы Латорис, часть которой хозяин оборудовал для занятий конным спортом и конных прогулок по историческим местам — охочих до этого туристов было немало.
Давно Нэфри не была здесь! Года два, наверное… Или даже три? И это не сравнить с плаванием, где, однажды научившись, уже не разучишься. Сомнения закрались в душу: а стоит ли рисковать? Но она отогнала их. Нет ничего лучше запаха лошади, движения мускулов бегущей лошади, топота копыт лошади. Была это генетическая память или что-то иное, девушка не знала. Стоило увидеть скакуна — и сердце начинало колотиться сильнее, а мышцы сжимались пружиной в предвкушении полета во весь опор.
