В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый
— Да, подвергнем ее пытке водой, — раздались крики. — Мы утопим ее, как котенка. Вот подходящая потеха в эту ужасную ночь. К колодцу ее!
Несколько человек набросились на несчастную и схватили ее.
Патер Бруно хотел ее защитить.
— Что вы делаете, несчастные? — уговаривал он их. — Неужели вы хотите возобновить ужасы и жестокости средних веков? Неужели вы следуете заблуждениям прежних времен? Убейте эту несчастную девушку, если хотите и если вы готовы дать в этом ответ перед судом. Но не пытайте ее, не мучайте, не потешайтесь над ее страданиями.
— Преподобный отец, не вмешивайтесь в это дело, — ответил сельский писарь. — Вы вольны заботиться о благочестивых, богобоязненных людях, но когда речь идет о преступнице, то в исполнение обязанностей вступаем мы, представители власти.
Крестьяне окружили Ганнеле и с дикими криками потащили ее к колодцу. Многие побежали в трактир — надо же было вспрыснуть потеху.
На самой середине села находился большой колодец, из которого поселяне брали воду. Довольно широкий бассейн был окружен кирпичной оградой вышиной в половину человеческого роста. Воду доставали при помощи огромного ведра, подвешенного на длинной веревке, прикрепленной к вороту.
Толпа быстро окружила колодец. С быстротой молнии распространилась весть о том, что Ганнеле будет подвергнута пытке водой. Даже те, которые тушили огонь и спасали свое имущество, бросили все и устремились к колодцу, чтобы присутствовать при таком редком зрелище. Два каких-то парня прикатили бочонок с водкой и выбили дно. Началась повальная попойка, и кровь разгорячилась пуще прежнего благодаря отвратительному напитку.
Патер Бруно и Гунда, стоя в стороне, в ужасе смотрели на эти приготовления.
— Кто будет палачом? — громко крикнула ведьма. — Надо же нам палача. Я сама уж слишком стара и бессильна и не могу взять на себя эту обязанность.
Поселяне в смущении переглядывались: никому не хотелось брать на себя главную роль в этой кровавой драме и нести ответственность за последствия, в случае если бы дело дошло до суда.
— Палач находится среди вас, — раздался чей-то глухой голос. — Если дадите ему кружку водки, то он утопит эту смазливую девчонку самым основательным образом.
— Дикий Рохус! — заорала толпа. — Вот он, слуга палача. Он знает хорошо это дело. Пусть он начинает пытку.
И действительно, к каменной ограде колодца подошел человек-зверь, дикий Рохус, слуга палача. Красного Мартина. Грубо схватил он Ганнеле за шею.
— Бледная девушка — красивая девушка, — пробормотал про себя этот полуидиот, пожирая своими рыбьими глазами несчастную Ганнеле. — Я хочу сначала расцеловать тебя, а потом уж утопить.
Своими волосатыми руками прижал он Ганнеле к себе и чмокнул ее несколько раз в побелевшие губы при громком смехе поселян. Несчастная девушка чуть не умерла от стыда и страха и в полуобморочном состоянии упала к ногам Рохуса.
— В ведро ее, — кричала ведьма, — да привяжи ее покрепче, чтобы она не барахталась. А потом опусти ее в холодную воду. Должно быть, приятно захлебнуться там внизу в мрачной бездне.
— Молчи, ведьма, — огрызнулся Рохус. — Я свое дело знаю. Вот смотри, я вложу ее в ведро так, что и привязывать не нужно, она и без того уже не вылезет.
При этих словах он поднял Ганнеле, прижал ее ноги к голове и посадил беззащитную девушку в ведро так, что она действительно без посторонней помощи никак не могла бы освободиться.
Патер Бруно еще раз бросился к толпе и громовым голосом воскликнул:
— Вы хотите убить ее, не дав ей даже возможности покаяться и исповедаться? Я не хочу быть больше вашим пастырем, негодные убийцы, поддающиеся увещеваниям злодеев. Вы не найдете больше священника, который согласился бы жить с вами. Ваша церковь рухнет, ваши поля засохнут, ваши дома провалятся. Там, где царили мир и благодать. Господь образует пустыню в наказание за злодеяния, которые вы совершаете в эту ночь.
— Не слушайте его! — кричала ведьма. — Что нам до завтрашнего дня, лишь бы сегодня было весело. Водки! Давайте водки побольше. Платить не надо, трактирщик поверит нам и так. Дадим Ганнеле тоже стаканчик, прежде чем заставить ее пить холодную воду.
Отвратительная ведьма на самом деле заставила несчастную, полумертвую Ганнеле проглотить целый стакан водки.
Патер Бруно отвернулся и подошел к плачущей Гунде.
— Смотрите, жители Доцгейма, — грубым голосом заревел Рохус. — Вот как наказывают поджигателей и убийц.
Он привел в движение ворот, и ведро с Ганнеле медленно опустилось вниз в ужасную бездну.
Воцарилась гробовая тишина. Все столпились у ограды и смотрели вниз, в воду, где скрылась Ганнеле. Яркое пламя горевших домов кровавым блеском озаряло это ужасное зрелище.
— Не давай ей умирать так быстро, — прошептала ведьма дикому Рохусу, — пускай помучается, пускай постонет и поплачет. А то получится не полное удовольствие. Вытащи ее наверх, прежде чем она захлебнется.
Слуга палача исполнил просьбу ведьмы. Ведро вынырнуло из холодной воды и поднялось опять кверху. Ганнеле лежала в нем без чувств, вода стекала с нее ручьями. Ведьма ткнула ее костылем в лицо.
— Очнись, поджигательница, — злобно крикнула она. — В Доцгейме можно еще поджечь и другие дома, можно убить еще других стариков. Скажи нам, кто уговорил тебя совершить это преступление. Говори — быть может, ты этим спасешь свою жизнь.
Ганнеле открыла глаза и, как безумная, взглянула на толпу.
— Бог вас… накажет!.. Он… пошлет на вас… Лейхтвейса.
Крестьяне переглянулись.
— Что она сказала? — перешептывались они. — Она упомянула имя Лейхтвейса? Черт возьми, быть может, разбойник замешан в этом деле?
— А если бы даже и так! — громко воскликнула ведьма. — Трусы вы подлые! Вы стоите, точно молния сверкнула перед вами, только потому, что эта хитрая девчонка поразила вас именем Лейхтвейса. Да кто он такой, этот Лейхтвейс? Что он сделал такого, что вся страна трепещет перед ним? Я вам говорю, мне наплевать на него, этого жалкого бродягу, который только и умеет, что красть дичь. Клянусь вам своей головой, которую я надеюсь носить на плечах еще лет сто или больше — этот разбойник Лейхтвейс со своей Лорой — жалкие проходимцы, которые рады и довольны, когда могут ограбить какого-нибудь бродягу. Пусть явится сюда, если только посмеет, пусть…
Она не договорила.
Произошло нечто ужасное и неожиданное. Внезапно голова ведьмы отделилась от туловища, широкой дугой слетела с плеч и упала в колодец, обагряя воду потоками крови. Туловище зашаталось и свалилось на ограду колодца. Из перерубленных шейных артерий брызнула кровь во все стороны, и толпа в ужасе отхлынула назад. На каменных ступенях, ведущих к колодцу, стоял, выпрямившись во весь рост, какой-то мужчина. В руке его сверкал окровавленный охотничий нож. Лицо его было перекошено злобой и негодованием, озарено багровым отблеском пламени.
