Куклолов - Дарина Александровна Стрельченко
«Второе февраля, красный день календаря».
«Беллочке хорошо со мной. Беллочка зовёт меня «"моя серебряная"».
– Что за чушь…
«Я увезу Беллочку далеко-далеко. Я найду всех её братьев и сестёр».
Чувствуя прилив обжигающей злобы, Олег вскочил, отряхнул ладони. Куклы нетерпеливо ёрзали в рюкзаке.
Понятно, понятно. Ещё одна сумасшедшая временная хозяйка, вообразившая, что сможет собрать всю коллекцию. Но куда она увезла отсюда Арабеллу? И кто это – она? Наверняка тут есть отпечатки пальцев, но как их снять, как определить, кому они принадлежат? У него ни таких мощностей, ни таких знакомых. И почему вообще эта женщина написала это? Похвастаться? Да, он бы тоже не удержался. И не удержится, когда найдёт всех кукол…
Как же ему разыскать соперницу, эту надутую тётку, которая мнит, что может позаботиться об Арабелле?
Способ был. Это была игра ва-банк. Но это было лучше, чем ничего, лучше, чем ждать и думать. С трясущимися руками, с туманом в голове, кровящими ладонями и сбитым дыханием, с желанием заполучить куклу быстрее, скорее, прямо сейчас – Олег не мог придумать ничего иного, не мог успокоиться, пока не сделает хотя бы что-то.
– Вы в курсе, что у вас там в подсобке на стене нацарапано? – выпалил он, вцепившись в рукав первой встреченной работницы музея. Они появились – как по волшебству, – стоило ему выбраться из подвала.
– Про Арабеллу, что ли?
Его тряхнуло крупной дрожью. Она знает? Знает?!
Держи себя в руках, Олег. Играй, Олежек, играй!
– Д-да.
– А-а… – Женщина обернулась к дверям, крикнула кому-то: – Валь, доставай краску. Опять Красная Шапочка забралась в подсобку.
Олег хмуро смотрел в пожилое, ухоженное лицо сотрудницы музея, никак не понимая, при чём тут Красная Шапочка. На миг женщина показалась ему похожей на Эдду Оттовну.
– Посетительница наша постоянная, – верно истолковав замешательство, улыбнулась сотрудница. – Приходит по билету, никого не трогает, не выгонишь. А как улучит минутку – прыг в подвал, и начинает там писать всякое. То на полу, то на стене, то на столе прямо.
– Всякое? – хрипло повторил Олег.
– Всё про эту Арабеллу. Мы уж думали, может, она потомок какой Шереметьевых или крепостных, которые у них жили – посетительница эта. А Арабелла – какая-нибудь её прапрабабка…
– А не спрашивали?
– К ней только подступишься – молчок. Ни гу-гу.
– А как её зовут, вы знаете?
– А вам зачем?
– Ну… Красная Шапочка. Интересно…
Сотрудница музея усмехнулась.
– Она всегда в красной шапке приходит. В такой, вроде мехового берета. Вот мы её так и прозвали.
– Понятно…
Спросить что-то ещё значило бы навлечь на себя подозрения. Но другого варианта разузнать о хозяйке Арабеллы не было.
– А… скажите…
– Да, молодой человек?
– А… Как её зовут всё-таки?
– Я не знаю. Вам-то это на что?
– У меня есть предположение, кто такая эта Арабелла.
– Вот как? – Сотрудница музея подняла брови, взглянув на Олега с новым интересом.
– Мой отец изучал городские легенды, связанные с Подмосковьем. И о Кусково есть такая история… Что тут когда-то обитал призрак женщины, жившей ещё до революции. Она показывалась потомкам по женской линии, пыталась убедить их поменяться с ней местами: отправиться в царство мёртвых, а ей предоставить место среди живых. Её звали Александра, Аля… Но похоже на Арабелла, правда?
– Вы на ходу придумываете?
Олег вспыхнул. Пошёл в наступление:
– Я же говорю, у меня отец изучал городские легенды!
– Я тоже, по совершенно случайному совпадению, знаток легенд, связанных с Кусково, – работа, знаете ли, обязывает. Но ни про какого призрака Александры слыхом не слыхивала!
Изольда что-то зашептала за спиной. Олег не мог разобрать, но и говорить громче кукла не могла: слишком много вокруг было чужих ушей. Откуда-то появилась целая толпа – а может, люди были и раньше, только Олег, поглощённый своей целью, не обращал внимания.
– Значит, что-то упустили, – ядовито, механически ответил он музейщице.
Та поджала губы, и он заметил, что лицо её покраснело – не сильно, но вполне явно. Нервничает? Врёт? Скрывает?
– Да, да! – жарко шепнула Изольда, и на миг виска коснулась ласковая морская прохлада. – Копай глубже!
– Вы ведь сами что-то знаете, – не давая женщине ответить, атаковал Олег. – Вы сами знаете. И про Арабеллу, и про Красную Шапочку… Вернее, это вы всё выдумали на ходу – про Шапочку. Вон и краску никто не торопится нести. И Вали тут никакой, очевидно, нет…
– Что вы себе позволяете? Отпустите руку!
Но он только сжал локоть музейщицы крепче, надавил – чтобы понимала, что он не шутит.
– Что вы знаете об Арабелле? Где она? Вы сами – эта Шапочка? Вы сами нашли куклу, да? Она у вас?!
Прозрения рушились на него, будто камни; интуиция раскалилась, Олегу казалось, что он способен сейчас увидеть сквозь стену, прочитать мысли – что-то подобное происходило после постановок «Мельницы» в «Рябинке», но слабей, слабее…
– Я позову охрану. Я позову охрану! – завизжала музейщица, выдавая себя с головой. Доброжелательная маска слетела с ухоженного лица; глаза расширились, пульс вдарил под пальцами Олега, съехавшими к её запястью. Чувства обострились до предела; он ощущал, как вибрирует, едва заметно ходит по натёртому паркету длинный ковёр под шагами охранников, бегущих ещё далеко, ещё в двух залах отсюда…
– Вы меня уберёте сейчас, – прошипел он, – но я приду позже. Я её заберу. Я её у вас заберу, Красная Шапочка!
Шапка уже кричала вовсю, топала, вонзая каблуки в бордовую дорожку, и кто-то уже отрывал от неё Олега… Он бы плюнул на это, но они лапали его рюкзак и могли ненароком задеть Изольду, остальных…
Олег резко выпустил руку тётки. Она отлетела, он тоже отлетел на толпу – его тут же окружили, показались люди в форме, что-то заговорили, куда-то повели…
Он чувствовал ярость, возбуждение, азарт; но глубоко внутри оставался спокоен – и в коридоре, и в кабинете директора, и в присутствии уполномоченного, выписывавшего штраф. Спокоен, как дно моря, куда не проникает солнечный свет. Там не страшно, но вечно темно, тишина и сыро. Он радовался только, что его не обыскали, не отобрали кукол. Он замер, застыл при мысли, что могут раскрыть рюкзак.
Его отпустили, он заплутал и вернулся в хостел уже почти к ночи, долго пробродил по заснеженной, метельной Москве, промочив ноги. Голова была звонкая и ледяная, но в ней царила ясная, глубокая свежесть.
Олег знал, как эта женщина выглядит. Знал, где работает. Он даже знал, как её зовут: директор музея заставила
