Объект "Убежище" (СИ) - Соловей Дмитрий Dmitr_Nightingale

В природе какао растет в нижнем ярусе тропических джунглей, в полумраке и при мягком освещении. Это всё мы ему предоставили. Какао не любит сквозняков и свежий воздух. Со всех сторон идеальное для нашей теплицы растение. Разве что ему нужно чередовать минеральные и органические удобрения.

Получив первые плоды, Юлька загорелась идеей увеличить плантацию и оставила один плод, чтобы перезрел и пророс внутри для последующего размножения.

Возни с тем какао выше крыши. Плоды потом нужно подвергнуть ферментации, высушить, обжарить и так далее. Как хорошо, что у меня появился фанат этого дела.

Деревья у нас куплены низкорослые. Кроны я им формировал, удаляя тонкие, слабые и непродуктивные ветки. В будущем мы вполне можем устроить настоящую плантацию. И дело не в желании выпить чашечку какао или наделать шоколадных конфет. Я думал на перспективу. Когда-то же мы выйдем на поверхность, встретимся с выжившими людьми, и что дальше?

Наверняка будем торговать (надеюсь на это), и какао может стать дефицитным средством обмена. По крайней мере, на территории России. Через пару десятков лет закончатся все запасы шоколада. Не самый нужный для выживания продукт. Но, согласитесь, что вкусный. Поставок из Южной Америки точно не будет, кто ещё сможет сохранить это редкое растение? Вряд ли оно сейчас произрастает где-то в теплицах северного региона.

По сравнению с шоколадным, кофейное дерево менее капризное и не требовало повышенной влажности воздуха. Хотя тоже любит полив. Одно дерево у меня было обычное, а втрое какого-то особого сорта Nana, в взрослом виде не более метра высотой. Обоим растениям больше пяти лет, что давало надежду на получение первого урожая.

Цвели кофейные деревья очень быстро. Два-три дня, и я толком рассмотреть не успел, как белые лепестки опали. В отличие от какао, эти издавали шикарный аромат, напоминающий жасмин.

Формировались же кофейные ягоды из плодолистиков очень долго. Цвели весной, а созревать стали к середине осени. Я даже стал переживать, что у нас ничего не получилось. Юлька тоже бегала, квохтала вокруг растений, сравнивала с фотографиями и успокоилась, когда первые ягодки начали краснеть. Всего у нее получилось собрать с двух кофейных деревьев граммов четыреста кофе.

Я и не ожидал такого урожая. У меня ростер для обжарки засунут неизвестно куда. Пришлось много вещей вынимать из кладовой, чтобы добраться до нужной коробки. После мы с Юлькой дружно читали инструкцию, выбирали один из режимов и закладывали наш урожай. В результате обжарки вес зерен ещё больше уменьшился. Осталось граммов триста. Его после торжественно перемололи на кофемашине в первой столовой и сняли пробу всем нашим руководящим составом.

Добрыня похвалил, правда заметил, что вкус немного отличается от того, к чему он привык. Но главное не это, а то, что у нас появился свой собственный продукт для торговли в будущем.

Глава 24

— Папа, папа, а правда солнышко греет горячо, как в солярии, который в прошлом году сломался? — в который раз донимала меня Ярослава.

— От времени года зависит, ты же читала об этом в учебниках, — попенял я дочери.

— А Святозар сказал, что нам разрешат выйти на поверхность на десять минут. Правда?

— У Добрыни Никитича спрашивай, — перевёл я стрелки.

Первый выход мы совершили через десять лет после войны. Радиация была немного повышенной, но нашей целью было другое. Я планировал засеять травами склон горы и посадить некоторые растения.

Спустя годы местность поблизости продолжала производить удручающее впечатление. Термоядерный взрыв буквально простерилизовал поверхность земли в округе. Потом было три года ядерной зимы, когда температура не поднималась выше минус пяти градусов летом. Практически ничего растительного не пережило этот катаклизм.

Хотя одно растение в нашем регионе сумело адаптироваться.

Первые наши разведчики, которые ходили по округе, заметили в районе поселка зелёные островки. Специально отправились проверить, что именно смогло выдержать ядерную войну и последующее похолодание. Вернулись они с неутешительными результатами.

— Борщевик! — возмущался Добрыня, выслушав отчет. — Нет бы что полезное сохранилось!

— Наверняка есть и полезное, но не в нашем регионе, — заверил я и после отправился засеивать травой участок.

Пепелище выглядело даже спустя много лет безрадостно. Здесь выгорело всё. Кустарники и тонкие ветки сразу превратились в пепел. От толстых стволов что-то ещё осталось. Когда наступал ногой, то слышал треск. Всё это давно сгоревшее обогатило почву калием и радиацией. Внешний гумус сгорел и, понятное дело, не восстановился. У меня были серьёзные сомнения, что здесь что-то вырастет. Потому стал вносить вместе с семенами того же клевера дополнительные удобрения.

По-хорошему, нужно было всё очистить бульдозером, но Добрыня запретил расчищать тоннель.

Всё, что было когда-то захвачено потопом, выглядело немного лучше, чем вершины гор. Когда вода уходила, то унесла мусор и немного сровняла поверхность земли. Мы предполагали, что и радиацию вода хорошо смыла. Со стороны Краснодара ожидали гораздо больше «грязных» ветров. Но там обрушилось водохранилище и унесло вместе с остатками города большую часть радиации.

Добрыня поставил дежурных фиксировать по камерам каждый день, помимо уровня радиации, погоду и температуру. Спустя много лет уже можно было сделать какие-то выводы. Прежде всего, в нашем регионе стало значительно теплее. Когда растаял весь лёд и очистилась атмосфера, стало понятно, в какую сторону изменился климат. Температура зимой не опускалась ниже плюс десяти. Лето жаркое, влажное. Скорее всего такое влияние оказывает находящаяся неподалёку огромная масса воды в виде нового моря.

Второй фактор значительного потепления заключается в том, что Кавказский хребет, попавший под термоядерный удар и последующие землетрясения, претерпел серьёзные изменения. Пусть и не были перевалы в районе Новороссийска высокими, но и их не стало. То препятствие, что загораживало зимой доступ тёплого воздуха с юга, исчезло.

Эти все факторы мне приходилось учитывать при выборе растений, которые я выносил на поверхность.

На северном склоне посадил саженцы карликовых сосен, берёз и клёна. На южном — виноград, лавр, кусты чая, плодовые кустарники. Ну и травы посеял, насколько хватило семян. Надеюсь, что и грибы сами будут размножаться. Не трюфели, конечно. Эти у меня пока на особом контроле. Но я их вырастил, несмотря на скептическое мнение критиков.

Потом я раз в год выходил на поверхность, добавляя трав, проверяя состояние растений, подрезал, подвязывал виноград. Питаться теми ягодами и виноградом мы опасались, но главное для меня — возродить растения.

Радиацию ветром периодически приносило с севера. Жить на поверхности было рано, и мы продолжали сидеть в убежище. Тишинин с Ильёй составили примерный прогноз, откуда могло приносить радиацию, помимо Краснодара.

Дальше на север располагались Ростовская, Нововоронежская, Курская, Смоленская атомные электростанции. Кто его знает, что с ними стало? Могли и рвануть из-за недостатка персонала. Мы своих обучаем, увеличив число диспетчеров в три раза.

К лету 2040 года радиационный фон в районе убежища стабилизировался до довоенного уровня. Травы мои разрослись, и Валерия приняла решение выпустить в низине у реки первых овец и коз. Приглядывать за ними не планировалось.

Естественных хищников нет, погода, можно сказать, отличная, еды в виде травы в достатке. Я добавил к животным три пчелиные семьи и засадил садом большой участок. Потом ещё над водоёмом поработал. Выпускать мальков рыбы некуда. Река практически стерильная. Нет растений, нет ничего такого, чем рыба могла бы питаться. А кормить самим, как мы это делали в убежище, не вариант.

Когда число водных растений увеличится, можно будет выпустить на поверхность гусей. Так-то они траву и ягоды могут употреблять, но в период размножения им нужны водные и околоводные растения. Я имею в виду тех гусей, которых мы оставим без присмотра.