Чёрные сердца - Александр Амзирес
Немезида восхитилась приспособляемости этого существа, не утратившего способность творить, даже несмотря на свои увечия. Если бы была возможность, она бы, пожалуй, даже бросила ему монетку. Но такой возможности у неё не было. Её собственные, «добровольные», увечия не позволяли ей носить с собой монеты.
Время Немезиды здесь было уже на исходе. Она ощущала, как сознание растворяется. Пора было возвращаться домой.
На прощание, она снова взмыла в небо и взглянула на алый горизонт, а затем освобождённые частички пепла вновь устремились по своим делам, продолжив своё хаотичное, бесконтрольное уже, движение в воздухе.
Глава 18: Долина
Опьяняющее веселье продолжало витать над поселением ещё довольно долго. «Истинные» ликовали и праздновали свою победу, отдав почести тем из них, кому не удалось дожить до этого момента. И только некоторые не испытывали таких ярких эмоций, прекрасно осознавая, что всё это лишь начало, что радоваться рано. Ведь это была, по сути, всего лишь небольшая, тактическая победа, и что-то более серьёзное и трудное ещё ждало их всех впереди.
Старейшина тоже был одним из этих немногих, к тому же на него всё сильнее давил груз договора, о котором Никто завёл разговор сразу же после битвы. Демону требовались другие племена.
– Все, что есть, – ответил он на уточняющий вопрос Старейшины.
Ещё несколько недель назад старый «истинный» только посмеялся бы над таким ответом, но сейчас ему было не до смеха. Сейчас он прекрасно понимал, что демон не шутит. Впрочем, у Старейшины появилась всё же искорка надежды – мысль, что ему удастся избавиться от Никто. Причём это было бы вполне в рамках заключённого договора.
Дело было в том, что безумная идея демона по налаживанию контакта с другими племенами, и дальнейшему их объединению, была, в общем-то, вполне возможна. Пусть даже только теоретически, но возможна. Однако для этого требовалось совершить практически невозможное. Для этого требовалось то, что совершенно точно заставило бы демона исчезнуть из жизни Старейшины навсегда.
Он усмехнулся этим размышлениям, однако быстро одёрнул себя, опасаясь, что демон прочтёт его мысли. Но Никто был, как обычно, невозмутим. Мог он читать мысли «истинного» или нет, внешне он не подавал виду.
– Мои сородичи не захотят уходить. Не все из них, по крайней мере, – произнёс старик. – А уж объединяться с другими племенами… это вообще самоубийство.
– Ты упоминал о древнем ритуале, – парировал Никто. – Перед которым не смогут устоять другие Старейшины.
– Да, упоминал, – пожевал губу старик, прищурив глаза. – Но это не ритуал, а скорее… давняя легенда.
– Я хочу услышать подробности, – ответил демон.
– Ну что же, – вздохнул «истинный». – Согласно нашим древним писаниям, когда-то давно, когда мир был другим, и на небе не существовало облаков и звёзд, в эти земли пришли наши предки. Изгнанники из других миров. Небольшое племя, несущее на себе бремя сохранения и продолжения своего вида в последующих веках. Их путь был настолько долог, что через несколько поколений они уже забыли, откуда шли, и куда, и за что были изгнаны. Они забыли, кто они, и откуда. И в итоге они осели в пустошах, постепенно привыкая и адаптируясь к суровым условиям, и ведя кочевой образ жизни. Со временем племя разрасталось, изменяя изгнанников не только внешне, но и внутренне. Впрочем, новые поколения уже и не были никакими «изгнанниками». Они были полноправными детьми пустошей, рождёнными ею. Старая и новая кровь начала враждовать и не понимать друг друга всё больше и больше. Одно, единое когда-то, племя, превратилось в два, а после те два превратились в четыре, разбредаясь по пескам и продолжая разделяться. И единственное, что осталось, объединяющее всех – память о том, что их истинный дом где-то в другом мире. «Истинные» – теперь это всего лишь звук, всего лишь традиция.
– Я не совсем понимаю, как это может помочь мне, – ответил Никто, выждав паузу.
– Это ещё не всё, – продолжил Старейшина. – Однажды предки наткнулись на земли, которые были пустынны даже на фоне пустошей. Долина, которая буквально высасывала жизнь из «истинных», рискнувших углубиться в неё. В ней не было ничего, что могло бы быть полезным для жизни, никаких ресурсов или источников жидкости, поэтому соваться в неё и не было никакого смысла. Однако она необъяснимо манила к себе, одновременно с этим опустошая смельчаков, отправившихся туда. Некоторые даже возвращались обратно, будучи истощёнными, и полностью безумными, бормочущими себе под нос жуткие вещи. Но какие бы странные, бессвязные и безумные вещи они не рассказывали, во всех этих рассказах была одна общая деталь – огромная статуя, какая-то чудовищная голова с раскрытой пастью, сотканная из тысяч каменных змей. И ослепляющие глаза, выворачивающие наизнанку.
Никто задумчиво прищурился, а старик продолжал:
– Согласно легенде, тот, кто сможет заглянуть в эти глаза, и сохранить здравый рассудок, сможет вернуть «истинных» в их… истинный дом, из которого они были изгнаны однажды.
– Я думал, что пустыня уже давным-давно стала домом для многих твоих сородичей, – произнёс Никто.
– Это всего лишь легенда, – пожал плечами Старейшина. – Мало кто вообще задумывается о подобных вещах, не говоря уже о том, чтобы искать какой-то там, «истинный дом», который является не более чем сказочкой для детей.
– Довольно странно слышать такое от Старейшины, – ответил демон.
– Ритуалы должны строго соблюдаться, безусловно, – внимательно посмотрел старик в глаза демону. – Однако я всё же реалист, а не какой-то дикарь. Легенды есть легенды, а реальность есть реальность.
– Это место существует на самом деле, эта долина? – задал вопрос Никто, после небольшой паузы.
– Да, – кивнул Старейшина. – И те редкие безумцы, вернувшиеся оттуда и превратившиеся в безвольные овощи, пускающие слюни – тоже правда. Арексис с самого детства была буквально заворожена их бредом и этой чёртовой долиной.
– Странно, – произнёс Никто. – Я не видел в селении ни одного безумца, пускающего слюни.
Старейшина хмыкнул:
– Потому что здесь не место для таких.
Никто немного склонил голову набок и посмотрел на Старейшину. Но всё же он не озвучил то, что непременно озвучил бы Айзек:
«Так вот почему ты лишил её глаз? Слепая не сможет заглянуть в глаза безумию, когда, повзрослев, неизбежно отправится однажды в долину, подгоняемая жаждой знаний. И вот она повзрослела».
В конце концов, кто сказал, что милосердие не может приобретать причудливые, извращённые формы? Иногда ради милосердия совершаются довольно странные вещи, со стороны выглядящие настоящим безумием.
* * *
– Так странно, – прошептала Арексис, прижавшись
