Поверь в свою звезду! - Гульжиан Павловна Садыкова
Не могу назвать наши отношения с ним очередным увлечением, наше многообещающее знакомство резко оборвалось, как и началось, и как-то не по-человечески.
В первый же вечер, у меня пропал всякий к нему интерес. Смазливый мужчина, очевидно, привык считать, что женщины во всем должны подчиняться мужчине. Человеком он был семейным, жена и двое сыновей остались на родине. Здесь, в России Гайбулла занимался каким-то бизнесом, по поставке древесины. Он в совершенстве не владел умением ухаживать за женщиной, и тем более быть внимательным к ней, в моем понимании оказавшись человеком далеко не интересным. Поэтому расставшись с ним, я сразу решила для себя, что мы совершенно разные, и наше дальнейшее общение ни к чему хорошему не приведет. Ну, а сам он, вдруг разом исчез, не подав ни какого знака. Спустя неделю, вдруг объявился, как ни в чем не бывало и в порядке вещей, предлагая очередное свидание. Мы вышли из комнаты в коридор, где никого не было, для продолжения разговора. Он попытался обнять, но я однозначно заявила о бессмысленности наших несерьезных отношений, очевидно, тем несколько огорчив его и озадачив. Мне даже подумалось, что ему, вот так никто и никогда наверно не отказывал. Я не стала объяснять причины, но, тем не менее, немного удивилась его реакции, и может даже пожалела о скоропалительном выводе, увидев, как он, взглянув в мои глаза, лишь тихо спросил: «Почему?», а навернувшиеся на его глаза слезы, которые я ни как не ожидала от мужчины, и которые его совершенно не портили, меня сильно задели. Он нежно наклонился, поцеловав ласково в щеку, развернулся и навсегда исчез из моей жизни. Я, конечно же, после об этом жалела, виня себя за взбалмошный характер.
А в один из вечеров, Людмила вдруг обратилась ко мне с необычной просьбой, составить ей компанию с поводом посещения Николая Барабанова, друга ее мужа. Я не понимала истинной причины, и почему это мы должны идти к нему, да еще и без ее Коли, а по дороге Люда пояснила, что это всего лишь предлог, объяснить супругу, о якобы необходимом ближе знакомстве меня с Николаем, против чего ее муж естественно не возражал. На деле преследовалась иная цель. Как пояснила она сама, ей давно хотелось близости с другом семьи, и вот, наконец, решилась, есть повод. Подруга была нарядно одета в отличие от меня. На мне были обычные дешевые джинсы и невзрачный свитер. Составляя Людмиле компанию, я как бы проявляла некую женскую солидарность.
Нас как будто ждали. Стол был накрыт, угощение почти по вкусу, но спиртного мне совсем не хотелось. Чувствуя себя неловко, я хотела поскорее уйти, оставляя их наедине.
Вскоре Люда повела себя необычно странно, ссылаясь на усталость, она прилегла на диван, закрыв глаза. Я не знала, а что же мне-то делать, может пора встать и уйти! Дальнейшие действия, как мы после шутили над Колей, «полового гиганта», не столько удивили меня, сколько были неприемлемы вообще. Не воспринимая его как мужчину, я и в мыслях не допускала, что этот маленький человечек, вот так запросто начнет распускать руки. Люду вновь охватили ярость и гнев, все получилось наперекор ее намерениям. Чувствуя себя без вины виноватой, я пыталась все перевести в шутку. Но Коля был не умолим, словно не замечая ничего вокруг, он настойчиво пытался вновь и вновь обнять меня и поцеловать, объяснений и недовольств, в совершенстве не воспринимая.
На улице уже темнело, и мы с Людмилой решили возвращаться домой. Люда, хоть и была не в настроении, но с удовольствием принимала поцелуи Коли, объясняя мне, что этот человек всегда был для нее желанным, еще со студенческих лет. Я не хотела лезть в ее личные дела, и тем более осуждать, считая, что каждый волен жить по своим правилам и понятиям.
Поскольку Людмила жила чуть ближе от дома Николая, чем я, то сначала провожать предстояло ее. А она долго не хотела отпускать нас. Ее супруг уже давно спал. Я побаивалась идти к себе одной темной улицей, поэтому неохотно, но все же ждала не желанного провожатого. Проводив меня до двери, он многообещающе улыбнулся, как самодовольный кот. Мне он в совершенстве не нравился, в нем все противоречило моему представлению об идеале мужчины. Но что-то все же притягивало к нему, наверно то было чувство тоски и одиночества, в чем я категорически не хотела сознаться даже самой себе.
Мы начали тайно встречаться. Не было любви и обещаний, наши интересы были крайне разносторонними. Было мимолетное ненавязчивое увлечение, и совсем не серьезное.
Я уже не раз отправляла письма в свой родной Серебрянск, так ни разу ни от кого не получив ответ. Надежда была, узнать хотя бы весточку от Светланы. Иногда обращалась с просьбой к Людмиле, так как, имея возможность созваниваться со своими знакомыми и близкими, она могла что-либо узнать. Мне же самой, звонить было некуда, поэтому, находясь в неведении, я сильно страдала, переживая за маму, очень скучая по ней, да и по маленькому Алешке тоже.
Был конец июля. В один из свободных дней мы с Русланом зашли вновь в гости к моей незадачливой подружке, с намерением предложить ей прогуляться по Белому озеру. Настроение было отличным. У них дома застали только Сашу, который срочно засобирался по делам, и вел себя как-то необычно и не спокойно, словно что-то хотел нам сказать, но не решался. Не дождавшись хозяев, мы пошли гулять вдвоем с сыном, купив по дороге по мороженому и пачку орешков. А после прогулки решили вновь заглянуть к своим друзьям-товарищам.
Поговорив немного о пустяках, между разговоров я спросила, а не звонила ли Люда домой, и не известно ли ей о состоянии моей мамы. Как вдруг, Людмила, поникнув головой, сострадающе взглянула на меня, ответив: «Галя, я даже не знаю, как тебе сообщить…». Объяснений больше не требовалось. Слезы катились по моим щекам. Я зарыдала, плакал и Руслан. Маму уже похоронили, а нам даже и не было известно об этом. Потихоньку поднявшись, мы молча, пошли к себе. В душе было пусто и скверно.
Продолжая работать, заботясь о сыне, я ни словом не заикнулась на работе о своей беде, все держа в
